Благие негодники - Фаусто Грин Страница 13

Тюлень заинтересованно посмотрел на девушку.

– Цветы. Ну, это как водоросли. Только не в море.

– Племф-ф, – выдал Шелки нечто похожее на согласие и сочувствие. А потом пополз обратно в воду.

Гудрун просидела на берегу до первых звезд, когда вдруг из воды вновь появился Шелки. Он что-то держал в зубах, а когда добрался до горбуньи, бросил это что-то у ее ног. Гудрун присмотрелась.

Тюлень носом придвинул водоросли. Это было неожиданно. Шелки все понял буквально. Но это было даже мило. Горбунья не заметила, как в глазах защипало.

– О Шелки, это первые цветы, которые мне подарили. Спасибо.

Гудрун начала вытирать рукавом слезы. Тюлень удивленно хлопал глазами, не понимая, почему девушка плачет. Он и сам расстроился. Горбунья заметила это.

– О, нет-нет-нет, Шелки, я плачу не потому, что мне грустно и ты сделал мне больно, я плачу потому, что ты сделал меня счастливой. По правде сказать, мне не дарили цветов.

Тюлень понимающе кивнул. Гудрун начала гладить его по усатой морде.

* * *

На следующий день, когда Гудрун пришла на берег, тюлень принес в зубах серебряный ключ.

– Это еще что?

Шелки подтолкнул ластой ключ под ноги Гудрун.

– Это подарок?

Тюлень одобрительно кивнул.

– Шелки, это еще один подарок за неделю. Это вдвое больше, чем я получаю за год!

Тюлень издал звук, полный недовольства.

– Ну, ты не можешь дарить мне подарки каждый день!

Шелки недовольно стукнул задними ластами по воде, так что брызги разлетелись в разные стороны. У тюленя были совершенно другие планы. Он уже приметил самые красивые предметы на морском дне и самые разноцветные водоросли, чтобы приносить их горбунье каждый день.

* * *

Но в один из дней, когда Шелки приготовил подарки, горбунья не пришла. И в ту ночь свет маяка не горел. Тюлень ждал, но девушка так и не появилась на побережье.

И на следующий день она не пришла. Тогда тюлень решил сам добраться до маяка и стал медленно двигаться в горку, по направлению к маяку. Долгой была его дорога. Когда же он оказался у маяка, он начал звать Гудрун, но ответа не было.

По ту сторону двери Гудрун лежала в кровати и практически не могла пошевелиться. Кости ее болели, и в такие моменты она была совершенно беспомощна. У нее не было возможности ни поесть, ни позвать врача. Она просто лежала в кровати, стараясь хоть как-то согреться, и молча плакала.

И казалось, Шелки почувствовал это. Тюлень понимал, что в белую башню он не сможет проникнуть, но нужно было найти людей, которые смогли бы помочь. Поэтому тюлень двинулся дальше. В город.

Когда люди увидели тюленя, большинство не поверили своим глазам, но неравнодушные решили, что животному нужно помочь и вернуть его на побережье. Но Шелки не дался, всем видом пытаясь показать, что он здесь ищет помощи.

Это и заметил продавец книг, который отправился за тюленем, дошел до маяка и обнаружил, что девушке нужна была помощь. Тут уж и лекаря нашли, он и подлатал бедняжку.

Шелки, который по камням стер все ласты и пузо, уставший, вернулся в море…

* * *

Когда Гудрун выздоровела, то первым делом она побежала на побережье в поисках Шелки, про которого ей рассказали, дескать, именно тюлень привел подмогу. Но Шелки не было на берегу. И в море.

Девушка обошла все побережье, но так и не нашла следов своего друга. На шестой день поисков к побережью волнами прибило ошметки тюленьей шкуры…

Тогда Гудрун решила, что Шелки слишком сильно повредил себя, пока искал подмогу, и не смог выжить в открытом море.

Долго плакала горбунья, обвиняя себя в смерти своего единственного друга. И вновь мир потерял для нее краски и всякую радость.

* * *

И вот в один вечер, когда ветры скреблись в дверь маяка, словно дикие кошки, а дождь тарабанил по крыше, мешая спать, в дверь постучали. Гудрун, хромая, доковыляла до двери и отворила.

За дверью стоял юноша.

– Что вам нужно? – спросила Гудрун.

Но мокрый от дождя юноша лишь виновато протянул девушке разноцветные водоросли.

– Племф-ф, – вздохнул он, пытаясь подобрать человеческие слова и неумело улыбаясь.

И Гудрун впустила его. Она не спрашивала, почему Шелки стал человеком, как он превратился, что за имя выбрал он в этом мире. Она принесла ему горячий чай и шоколад. А потом молча уткнулась в мокрое плечо. Шелки пах морем. Он не спешил рассказывать свои истории, но спешил обнять возлюбленную. И остаться с ней. Навсегда.

Конец интерлюдии

– Готово! – улыбнулся Двадцать Третий, вытаскивая из печи рождественский штоллен.

Ни я, ни Маро никогда не пробовали столь вкусного пирога. От восторга мы даже решили поделиться куском с нашими пикси-нелегалами, но те лишь презрительно вытолкали его из клетки. Остальной пирог Маро бережно завернул в салфетку.

– Отложу кусочек для Молли, а лучше два. Ей же нужно сейчас есть за двоих!

– Действительно, а где она? – спросил я, припоминая, что жена Маро часто работала в кофейне вместе с ним.

– Улетела домой, ведь маленьким дракончикам лучше появляться на свет на родной земле, – улыбнулся будущий отец.

– Поздравляю, – кивнул я. – Для драконов, насколько я знаю из книг, это редкое явление – выводить потомство.

– Все так, – сказал Маро. – Наши дети должны рождаться в волшебных городах, чтобы их никак не задело банальностью и получился чистокровный дракон. Драконы, в отличие от других существ, очень восприимчивы к магии. И, увы, к банальности. Во время войн и эпидемий, когда волшебства в мире почти не чувствовалось, у драконов рождались забаналенные дети – и это было настоящей трагедией для семьи.

– Из-за того, что люди не живут столько, сколько драконы? – спросил я.

– Не поэтому – покачал головой Двадцать Третий. – По их заветам, Драконы должны избавиться от такого неполноценного ребенка…

– А дети у нас рождаются только один раз за всю жизнь. Но, не будем о грустном – улыбнулся Маро. – Лучше добавим в кофе немножечко виски и выпьем за здоровье Молли.

При виде появившегося на столе виски кофейные пикси недовольно зачихали.

– Спасибо за ликбез, – поблагодарил дракона я. Сытый и счастливый, я уже было думал завернуться в волшебный плед и уснуть, но телефонный звонок и холодный женский голос разрушили мне все планы.

– Да?

– Тащи свою богомерзкую задницу в Нойшвайнштайн. У нас зафиксировано прямое нарушение Четвертого постулата противодействия магическим существам.

Аркан IV