Пауки и иерархи (Рейн 6) - Валерия Веденеева Страница 24

не объявите себя. Во-вторых, репутация пострадает не так уж сильно. В мои планы не входит официально провозглашать вас родней Таллису, тем более что уговорить его на такое будет намного сложнее. Я хочу сперва подвести всех иерархов к мысли, что подноготная вашего появления куда более запутана, чем они изначально думали, и что дело вовсе не в моей попытке набрать союзников. И только после этого по Обители поползут слухи о вашем якобы родстве с Таллисом.

— Полагаете, просто слухов хватит, чтобы остановить покушения?

— Для иерархов это будут не просто слухи, — Теаган тонко улыбнулся. — Обнаружится немало доказательств, причем их иерархи раскопают абсолютно самостоятельно.

— А чтобы они их «раскопали», вы должны сперва эти доказательства создать и, так сказать, «закопать»?

— Естественно.

— Но ведь в таком случае ваш союзник окажется не просто клановцем с даром этера, но и, если позволите такую метафору, человеком королевских кровей? Конечно, они будут опасаться вызвать гнев верховного иерарха, если убьют его родича. Но, когда я встану рядом с вами, не будут ли они куда сильнее бояться вашего усиления?

— Не будут, если воспримут вас как моего соперника за титул да-вира.

Я несколько раз моргнул, а в памяти вновь всплыло предупреждение о том, как Теаган опасен. Теперь я все лучше понимал, что эта опасность заключалась не только во власти, сконцентрированной в его руках, и в его жестком, жестоком даже, подходе к людям. Дело было еще и в его способности просчитывать чужие мысли и поведение, способности манипулировать ими…

— Но я не жрец, — все же возразил я. — С чего вашим врагам такое вообще придет в голову?

— Есть исторические прецеденты, когда да-вирами назначались люди, не имеющие ни религиозного образования, ни церковного посвящения. Только верховный иерарх решает, кто станет его наследником, и, опять же исторически, близким родственникам в таких ситуациях часто отдавалось предпочтение. Кроме того, в глазах большинства служителей Церкви дар этера вполне способен компенсировать тот факт, что вы человек со стороны и никогда не были послушником. Так что будьте уверены, мои враги вцепятся в вас, как утопающие в море — в спасательную лодку. Ни о каких покушениях речи больше идти не будет — наоборот, ваша безопасность станет их главным приоритетом. — Теаган вновь улыбнулся, но без тени юмора.

Я задумался, прокручивая в голове все, что он только что рассказал.

— А как насчет ваших союзников? В такой ситуации не попытаются ли меня убить уже они?

— Нет, без моего распоряжения они не посмеют, — сказал Теаган уверенно, но потом нахмурился. — Хотя человеческая глупость неистребима… Кроме того, кто-то может решить выслужиться… Пожалуй, вы правы — я прикажу, чтобы никто из моих людей не смел даже думать о том, чтобы причинить вам вред. Прямой запрет они не обойдут.

— А ваш дядя? Вы планируете ему обо всем рассказать?

— Нет. Дядя плохо умеет врать и притворяться.

— Но тогда…

— Насчет него не беспокойтесь.

— Почему нет?

Теаган небрежно пожал плечами.

— Дядя много раз говорил мне, каким я был замечательным ребенком и как испортила меня власть. Он будет только рад, если да-виром станет кто-то другой.

— Хорошо, — сказал я, подумав, что своего родственника Теаган явно знал куда лучше, чем я. — Но с этим планом есть еще одна загвоздка, которую обязательно заметят все иерархи: зачем вам приводить в Обитель того, кто имеет столь хорошие шансы лишить вас места наследника?

Теаган невесело улыбнулся.

— Тут как раз никакой загвоздки не будет. Мои враги решат, будто я специально подстроил ваше появление так, чтобы они сочли вас моим союзником и убили, а я бы избавился от соперника чужими руками, лично при этом не совершив ничего дурного, и одновременно подставил бы их под гнев верховного иерарха.

— Однако… — пробормотал я.

— Я прекрасно знаю мнение врагов о себе — если для каких-то моих действий можно подобрать самое зловещее объяснение, именно на нем они и остановятся, — добавил Теаган. — Кроме того, у них есть склонность преувеличивать мои способности к дедукции, да и мои способности и возможности в целом.

— Но если все так, то зачем бы вам было меня спасать от уже случившихся покушений?

— Из ловушки в Первом Храме вы выбрались самостоятельно, а мой спор с настоятелем враги объяснят моим желанием показать, что к покушению я не причастен.

— А яд?

— Кроме нас двоих в обеденной зале никого не было, так что никто не знает, как именно обнаружилась отрава. Они решат, что вам удалось сделать это самостоятельно.

Звучало логично…

— Тогда еще такой вопрос — реализация этого плана не подвергнет ли опасности близких мне людей? Вы сказали, что иерархи будут искать доказательства — но нет гарантий, что они удовольствуются только теми, которые вы для них создадите. Вдруг кому-то из них придет в голову, скажем, похитить Кастиана и допросить под ментальным воздействием? А потом, чтобы не оставлять следов, убить его.

— Я собирался приставить к вашему брату охрану, — тут же отозвался Теаган. — Вернее, так якобы поступит Таллис. По плану это будет выглядеть как еще одно доказательство того, что он вам благоволит. Но я знаю, как поступают мои враги, и вероятность того, что кто-то из них попытается похитить Кастиана, очень мала.

— Хорошо.

Я задумался, не упустил ли я чего-то еще…

— Странно, что вы не беспокоитесь о безопасности вашей матушки, — сказал Теаган.

Вот, точно!

— У вас есть идеи, как эту безопасность обеспечить? — спросил я.

— Приставлю к ней такую же охрану, как и к вашему брату, — тут же отозвался Теаган.

— И этой охраны хватит против ваших врагов?

— Да, хватит.

Он говорил правду. Или, как минимум, верил в свои слова.

* * *

— Если позволите, то перед тем, как вас отпустить, я спрошу кое-что еще, — сказал Теаган, когда стало понятно, что мои вопросы иссякли. — А то когда еще мне выпадет такой шанс.

Было понятно, что он подразумевал невозможность для меня сейчас лгать.

— Спрашивайте, — я махнул рукой.

— Почему вы решили спасти человечество? Если ни доброта, ни жестокость не имеют к этому отношения?

Я откинулся на спинку кресла.

И в самом деле, почему…

— Мне нравятся люди в целом, — проговорил я. — Они мне