Питерские монстры - Вера Сорока Страница 9

– Допустим. Что еще?

– Образование? – тихо подсказала Соня.

– Принимается. – Отец недовольно посмотрел на старшую дочь. – Еще.

– Я… я не знаю. – Алиса сжалась, желая окончательно сползти под стол.

– Григорий.

– Умение держаться, – тут же ответил Гриша.

– Верно. – Отец обвел всех тяжелым взглядом. – Даже если я буду выглядеть как последний оборванец, мне будут подчиняться.

Ни у кого за столом не возникло в этом сомнений.

Каждый из них сделал заказ, и каждому принесли совсем не то, что они хотели. Соня вежливо попросила заменить блюдо, Саша попытался нагрубить, получил грубость в ответ и сразу сдулся. Гриша отчитал официанта, негромко, но угрожающе. А Алиса так и не смогла выдавить ни слова. Она смотрела в смеющиеся глаза официанта, сгорая от стыда и злобы. Постепенно его взгляд стал отсутствующим, потом зрачки расширились, и человек схватился за горло. Официант выбежал из зала, хватая ртом воздух.

Отец сощурился, внимательно посмотрел на Алису и впервые ничего не сказал. Не похвалил, разумеется, – он никогда ее не хвалил. Но и не выразил разочарования.

Они ушли из ресторана, так и не притронувшись к еде.

Алиса не знала, закрывал ли отец глаза на ее способности или просто не до конца понимал того, что с ней происходило.

Она зашла в темную квартиру и поморщилась от знакомых запахов, звуков и дверных ручек, которые так привычно ложились в ладонь.

Алиса не хотела идти по комнатам, но дом как будто сам вел ее. Он безумно устал от туристов и чужих рук. Ему тоже нужны были уют и забота. И кто-то живой внутри.

Алиса увидела свой маленький чемодан и попробовала поднять. Ничего не вышло – чемоданом так долго не пользовались, что он прирос к полу. Она дернула сильнее, еще раз и еще. Наконец чемодан поддался и отлетел в сторону вместе с Алисой. За ним виднелся невыцветший кусок обоев. Яркое пятно из ее прежней жизни. На обоях были нарисованы сказочные цветы. Саша называл их пионовыми ландышами и смеялся.

Саша тогда шел первым и первым увидел маму в переулке. Он вскрикнул, и Алиса до сих пор слышит сквозь время эхо того короткого звука.

Мама лежала на спине, а из живота торчал страшный черный зонт. Он раскрылся над ней, как большая хищная птица. Гриша заслонил Алису, не давая смотреть. Но даже в темноте его рук она все еще видела лежащую на мостовой маму.

Отец почти не уделил внимания телу, с ужасным звуком вытащил из него черный механизм и унес его в дом. Похоронами занимался Гриша.

Алиса осторожно открыла дверь в комнату девочек. В ее с Соней комнату, где всегда так приятно пахло цветами.

Соня была красивой, простой и настоящей, как тюльпан. Алиса завидовала ее красоте, хотя и понимала, что с такой чистой душой невозможно иметь уродливое лицо.

Соня все делала хорошо – хорошо пела, хорошо защищала от дождя, хорошо говорила на разных языках. Алиса почти не помнила маму, поэтому всегда мечтала стать похожей на Соню. Даже ходила в ее старом платье, которое ей совсем не шло.

Прячась на чердаках и в подвалах, Алиса иногда думала о странном. Она была рада, что сестра не видит всего этого. Соня навсегда осталась прекрасным нежным тюльпаном. В новом мире ее бы не ждало ничего хорошего.

Алиса взяла в руки фотокарточку, где все четверо были вместе. Они казались счастливой семьей, хотя Алиса помнила, что за спиной фотографа стоял раздраженный отец. Он вернулся только под утро и долго мыл руки. Она подглядывала, пытаясь понять, в чем так сильно можно замараться.

Алиса зашла в комнату мальчиков. Саша всегда просил стучать, прежде чем войти, и она постучала. Стук прозвучал оглушительно, но Алиса была рада хотя бы сейчас выполнить его просьбу.

Саша лучше всех управлялся с дождем. Он был талантливее старшего брата, просто не успел войти в силу. Отец хлопал его по плечу чаще остальных.

Саша был уверен в себе, поэтому и пошел мстить за маму. И пропал.

Пришла революция, и его даже не пытались искать. С отцом стали разговаривать совсем иначе. Люди начали забывать прежние одолжения и услуги.

От комнаты мальчиков мало что осталось. Большую часть мебели сожгли или растащили. Там все было не таким, как раньше, но остался потайной ящик в печи.

Алиса всегда забывала стучать и в тот раз влетела без стука. Гриша как раз доставал из ящика револьвер.

– Что это у тебя?

– Алиса, клянись, что не расскажешь отцу.

– Почему?

Гриша бесшумно прикрыл дверь.

– Послушай, у него хватает трудностей. А я старший, я должен заботиться о вас. Защищать вас.

Он держал револьвер странно, брезгливо, как будто жабу. Алиса ничего не сказала отцу, но увязалась следом за Гришей.

Гришу убили из-за нее – Алиса это точно знала. Ведь не будь ее рядом, он точно смог бы убежать. Наверняка в последние минуты Гриша тоже об этом думал, но отец внушал ему, что старший в ответе за всех.

А вот Алиса не была в ответе, она сбежала, как только ей на сапожки брызнула кровь. Так испугалась, что бежала без оглядки и без остановки. Потом пряталась до самого утра, пытаясь отмыть сапожки.

Алиса еще долго ходила по старому дому – сидела, трогала, слушала. Но уснула все равно в отцовском кресле, которое было таким же огромным и жестким, как он сам.

Алиса закрыла глаза и вспомнила, как боялась шагов отца по коридору. Иногда он возвращался после тяжелой работы ночью, поднимал их из постелей и вел останавливать дождь. Она видела, как его руки тряслись от усталости, но отец не разрешал идти спать, пока дети не создадут идеальный защитный купол.

Несмотря на сложности с дождем, все детство Алиса чувствовала, что у них с отцом особая связь. Даже Гриша не был так похож на отца, хотя и считался его точной копией.

Алиса выросла и поняла, что на самом деле в семье было два настоящих монстра – ее отец и она. И если отца можно было оправдать заботой о семье, то себя Алиса не могла оправдать себя ничем.

Ей даже нравилось высушивать людей, которые были страшнее и гораздо отвратительнее самых ужасных монстров Петербурга.

Утром Алиса проснулась от шума на лестнице и голосов работников музея. Провела рукой по спинке кресла, как будто прощаясь с отцом, и быстро спряталась в шкафу. Она вышла с первой группой туристов, зачем-то прихватив дешевый магнитик с фотографией отцовского кабинета.

Алиса вышла из дома и быстро пошла к Фонтанке.

Макс и Павлик стояли у витрины, смотрели, как проходит кулинарный урок, и ели шаверму из ближайшего киоска.

– Вон тот. – Павлик указал кусочком торчащего огурца на высокого нескладного человека.

– Который не может разбить яйцо?

– Без сомнений.

Макс что-то быстро написал на жирной салфетке и приложил к стеклу.

Человек несколько раз посмотрел в их сторону, пнул плиту, взял куртку и вышел на улицу.

– Еще шава есть? – поинтересовался человек.

– Вы Олег-Арсений? – уточнил Павлик.

– Да, это я. Но лучше просто Арсений.

– Тогда угощайтесь, Арсений. Нам нужна ваша помощь в поисках одного человека. Идемте, мы расскажем по дороге.

– Ну почему обязательно поиски? – расстроился Арсений. – Я бы мог столько всего другого. Например, я немного могу программировать и шить. А еще могу делать несложные букеты и почти научился паять. Умею летать на вертолете. Правда, пока только в симуляторе.

– Арсений, зачем вы все это, ведь вы же знаете, в чем хороши? – спросил Макс. – Немногим удается это понять.

– А что, если я еще больше хорош в чем-то другом? Как же я узнаю, если не попробую всего?

– Вообще логично, – поддержал Павлик. – Но вы взяли нашу шаверму – сделка есть сделка.

– Да я и не отказываюсь. С готовкой не вышло, а других интересных занятий я пока не нашел.

Арсений задал несколько уточняющих вопросов и быстро выбрал направление. Он некоторое время ходил по парку, заглядывая в кусты, и вернулся озадаченным.

– Она была здесь. Зашла с собакой, а вышла уже одна. Собака как будто испарилась.

– Вы все это чувствуете?

– Зачем? Я по следам читаю, – задумался Арсений. – Ну и чувствую немного. –