Ключи петроградские. Путь в академию - Мелалика Невинная Страница 47

– Скорее ощущала, – призналась я. – У меня, когда я находилась где-то одна, часто бывало чувство, будто есть еще чье-то присутствие – не живых людей, а кого-то или чего-то иного, но вот так четко я еще не видела. Разве что домовых, да и тех больше как тень.

– «Видеть» – это не всегда видеть глазами в материальном мире. Это более широкий термин. Теперь ты знаешь, как и куда смотреть, – уверил ворон и, заметив мое скептическое выражение лица, сказал: – Не переживай, это как кататься на велосипеде или плавать. Если один раз научился, потом не забудешь. Хотя тренировка, конечно, нужна.

Мы прошли мимо Спаса на Крови и вдоль канала Грибоедова вышли к Казанскому собору.

– Там, по дороге, тоже много интересного, – сообщил ворон, кивая назад, – но я не показываю, чтобы у тебя не было передозировки. Ты, конечно, крепкая, но лучше в другой раз. Информацию надо дозировать. Поэтому чередуем прогулки и просмотр.

Я подошла к собору и прошла под колоннадой.

– Жаль, уже закрыто.

– Внутрь еще успеешь. Пока посмотри снаружи.

Я кивнула и неспешно побрела вокруг собора. Когда я в первый раз приезжала в Питер, на экскурсии мы внутри не были – только рядом. Самой мне до сих пор не приходило в голову зайти внутрь (точнее, приходило, но было не по себе: все же действующий храм, вдруг меня оттуда попросят за неподобающий вид и недостаточное почтение), но раз ворон привел меня сюда, значит, там было что-то достойное моего внимания как архитектора.

Возвращаясь ко входу, я стала ощущать громаду собора как единый кусок или пласт энергии – монолитный, нажористый, хоть ломтями нарезай. В этой громаде пульсировали точки, в основном я воспринимала их как золотые и серебряные. Они смирились с тем, что являются частью целого, но все еще не утратили своего «я». Они хорошо помнили, что они и откуда. Я присмотрелась. Точки удлинились и стали по форме напоминать ключи. К золоту и серебру примешались другие оттенки.

– Там… ключи? – робко спросила я у ворона.

– Там ключи, – довольно согласился он. – Ключи от взятых русской армией городов. Это военные трофеи, хранящиеся над могилой Кутузова. Ты же должна знать, что он похоронен в этом соборе.

– Как же они тогда фонят внутри?! – изумилась я.

– Примерно так же, как и снаружи, – ответил пернатый. – Если ты чувствуешь их отсюда, внутри для тебя интенсивность особо не изменится.

– Если они так звенят, значит, в них еще есть сила и ее можно использовать?

– Да, ты мыслишь в верном направлении. Там есть сила, она разная, но все это может быть тебе полезно, как и духи и часовые.

Я посмотрела на темное небо над собором. Мне показалось, что там, над куполом, тоже кружатся духи, будто желая, но не имея возможности попасть внутрь. Странно, подумалось мне, неужели духи не могут свободно проникать куда угодно?

– Птиц! – вдруг осенило меня. – Я знаю, как найти амулет!

Пернатый издал заинтересованное «У?!».

– Надо позвать духов, которые могут это сделать! Или домовых. Как раз заодно задание про домовых выполню. У меня ведь есть ключ.

– Хм, – задумчиво произнес ворон, – а ведь ты права. Если не получается самостоятельно, можно привлечь помощников.

– Это же так просто! – ликовала я.

– Нет, – отрезал он. – Идея хорошая, рабочая, но с духами надо уметь договариваться.

– Ты ведь мне поможешь?

– Попробуем, – неуверенно согласился мой фамильяр.

Прежде чем мы отправились в обратный путь, я некоторое время постояла спиной к собору и спросила ворона:

– Там ведь есть еще что-то… Что-то, похожее на ключ, но больше, чем ключ.

– Похожее на ключ, но больше, чем ключ, – повторил ворон, голос его стал обеспокоенным. – Не знаю. Не чувствую.

Когда мы перешли дорогу в обратном направлении, он сказал:

– Иногда город дает мастеру персональные знаки. Возможно, там есть некий знак для тебя, но распознавать и трактовать его только тебе. Я тут не помощник.

– Разве я мастер? – спросила я.

– Ты архитектор, – ответил ворон.

Глава 25

По дороге до академии меня, впрочем, снова накрыло очередной волной безысходности и непонимания. Мы прошли дом «Зингера», где располагался книжный, в первую поездку покоривший меня своими высоченными потолками и нереальным обилием книг, в том числе на иностранных языках и не за конские деньги. Таким меня родной город не баловал. Я была уверена, что, приехав в Питер, сразу же побегу в «Зингер» за книгами – себе и Оксане. Что говорить, я еще не была в книжном, а Оксане не отправила ни одного письма, даже открытки.

– И все же что-то со мной не то, – вздохнула я, поделившись этим наблюдением с вороном.

– Все с тобой то, – строго ответил он. – Раньше ты приезжала в гости, а теперь тут живешь. Это нормально для местного жителя – не посещать культовых мест. Люди привыкают, что могут пойти туда в любое время, и расслабляются: достопримечательность от них уже никуда не денется, как и они от нее. Деньги тебе тоже нужны на питание и проживание. Книги хранить пока особенно негде. Не время обрастать скарбом. А про свою Оксану ты мне еще когда объяснила довольно доходчиво: вам с ней просто больше не с кем было дружить. Насколько я понял, вы были две домашние девочки-отличницы, любившие учиться. На этом сходство между вами заканчивается. Ах да, ваши семьи явно одобряли эту дружбу либо закрывали на нее глаза. Этого было достаточно, чтобы держаться друг друга во время учебы, но учеба закончилась, закончилось и общение. Не скрою, неприятно, но это факт. Но открытку, конечно, можешь послать хоть завтра, кто тебе запретит. Формальной вежливости не отменял никто.

Я только кивнула. Вызов духов или домовых я решила отложить на завтра, а вот раскрыть символику путти предложила ворону прямо сейчас, когда мы подошли к парадному входу в академию.

– Никого вокруг нет, никто не помешает, – пояснила я, останавливая свой выбор на ближайшем ко мне фонаре. – Посмотрю и опишу все.

– Хорошо, – согласился пернатый. – Если чувствуешь в себе силы – делай.

Я чувствовала не силы. Я чувствовала пустоту и нежелание ложиться спать, чтобы назавтра не вернулись боль и непонимание.

Задание казалось довольно простым: нужно было подойти к ангелочку, державшему в руках символику архитектурного факультета (а именно циркуль), и приложить к символу ключ. Эффект, впрочем, оказался неожиданным.

Бронзовый ангелок зашевелился, поморгал глазами, деловито отложил инструмент, поднялся на ноги и сложил ладони лодочкой. Между ними тотчас образовался энергетический шар. В шаре, точно в телевизоре, закрутились картинки. Я вновь увидела город, который разворачивался передо мной – как на крыше, как во сне про кабинет ректора. Когда город развернулся в шаре полностью, тут и там начали вспыхивать золотые и серебряные точки. Примерно так я внутренним взором ощущала ключи из Казанского собора. Что это было сейчас, я не понимала, но постаралась запомнить хотя бы здания, которые мне были известны, и расположение точек вокруг них. Потом посмотрю на карте, решила я. Шар посветился еще немного и погас, ангелок разомкнул ладони, взял инструмент, сел и вновь стал статичной фигуркой на фонаре.

Я не придумала ничего лучше, чем извлечь из рюкзака тетрадь и начать записывать, стоя прямо под фонарем. Ворон все это время терпеливо ждал, прогуливаясь вдоль ступеней главного входа.

– Остались домовые, – сообщила я, выдвинувшись в сторону входа во двор.

В комнате я не спешила переодеваться и ложиться спать. Проверила записи, перебрала учебники.

– Ну ты чего? – осторожно спросил ворон. – Давай уже спать.

– Ложись, – сказала ему я, выключая верхний свет и оставляя включенной настольную лампу. – Я не хочу. Или не могу.

– Давай ты тоже ляжешь и полежишь рядом со мной, – предложил он. – Просто полежишь, а я посплю. Хорошо?

– Что, отвык спать в одиночестве? – тупо пошутила я.

– Да. Отвык, – как-то слишком быстро и покладисто