По ту сторону огня - Ева Вишнева Страница 4

Тогда за окнами шел дождь. Я слушала сестру вполуха, поглядывала на хмурое небо и думала: лучше уехать куда угодно, лишь бы оказаться подальше от дома. Адрес Ричарда я помнила наизусть, если хватит смелости, смогу написать ему из столицы, а дальше будь что будет. А вот Вэйна…

– Знаешь, почему они решили отправить тебя? Мне, конечно, прямо не говорили, но догадаться несложно. Спустишься в город – там только и спрашивают: появился ли наконец у старшей дочки Алертов дар? Сплетничают, что мама тебя вовсе не от отца родила.

Я скрипнула зубами от злости. Лилия продолжила:

– Я недавно была в гостях у моего хорошего друга, Льюиса. Представляешь, на званом ужине его дедушка отпустил скабрезную шутку в наш адрес. И тогда я подумала: боги, хорошо, что Энрике уезжает – может, это утихомирит сплетников.

Перед глазами встало рыхлое лицо Льюиса с блестящими щеками и зализанной челкой. Семья Льюиса владела фермами, городским рынком и парой закусочных. Сам парень, ровесник Лилии, часто приходил к нам в гости. Льюис очень громко разговаривал, гремел шагами по старому полу замка, а на лице то и дело мелькало брезгливое выражение: в его-то доме все было с иголочки.

– Я бы глаза выцарапала за подобные шуточки.

– И что бы это изменило?

Я выдворила сестру из комнаты, а вечером отправилась покупать билеты на поезд. Выбрала самый долгий маршрут, которым пользовались либо бедняки, либо отчаянные авантюристы. Что же, меня, пожалуй, можно отнести и к тем, и к другим.

Я откинулась на спинку сиденья, углубившись в раздумья.

Род Алертов относился к старой знати, начало ему положил один из богов. В большой книге легенд говорилось, что каждому ребенку из своей большой семьи дедушки-боги делают особенный подарок.

Так Вэйну наделили способностью видеть будущее, Лилию – взращивать семена. Овощи и специи из ее теплиц были необычайно вкусны, а цветы добавляли красок старому замку. Однако частые дожди и холода не позволяли Лилии развернуться, многие растения не приживались, несмотря на ее старания. Излишков почти не оставалось; все, что вырастало в теплицах, отправлялось на кухню, распределялось между нами и прислугой.

Брату Рейнару не нужны были ни звезды, ни компас, чтобы отыскать путь в открытом море. Глядя на водную гладь, он безошибочно угадывал, где скрываются рифы, где водятся акулы и другие морские чудовища, где можно бросить сети, чтобы они вернулись полными рыбы. Брат был старше меня на восемь лет, он уехал из дома давно, когда мы с Лилией еще не так враждовали. В его комнатах до сих пор хранятся книги о неизведанных землях и морских странствиях.

Мама относилась к другому знатному роду; она рано потеряла родителей и успела пожить в нескольких семьях своих тетушек и дядюшек, везде чувствуя себя чужой. Лишь после замужества она обрела собственный дом и, кажется, полюбила Алерт всем сердцем. Мама умела замораживать воду. Она рассказывала, что в ранней юности могла превращать реки в ледяные тракты, проехать по которым не составляло труда. Тетушки и дядюшки, у которых мама тогда жила, вовсю пользовались ее способностями, не оставляя времени на отдых. Поэтому мамин дар вскоре ослаб, а после замужества она и вовсе стала прибегать к нему в самых редких случаях. Теперь мама разве что лед для вина готовила, но и это отнимало много сил.

А отец говорил с животными. Наша корова, куры и прочий скот свободно бродили по холму без пастуха или погонщика и возвращались домой точно к назначенному часу. Лисицы с волками их не трогали: соблюдали договор, согласно которому на холме не появится капканов, сетей и охотников с ружьями до тех пор, пока те не посягнут на замковых животных.

Казалось, наша семья не должна была ни в чем знать нужды, но на деле выходило по-другому. Возможно, мы слишком сильно полагались на древнюю кровь и не могли подстроиться под изменившиеся времена, где больше ценились деловая хватка и расчет. Мы продолжали жить, как жили наши предки, не рисковали, выискивая способы преуспеть в торговле, начать какое-нибудь прибыльное дело.

Между тем замок быстро ветшал, мы то и дело вызывали рабочих, покупали материалы. В свое время на здоровье Вэйны пришлось потратить немало средств, а еще на наших с Лилией учителей. Порой приходилось помогать семьям прислуги – людям, таким, как Илая, которые поколениями работали на нашу семью. Многие могли бы устроиться в другие места, где платили бы больше, но они предпочитали оставаться.

Из окна своей комнаты я могла наблюдать за жизнью двора: за тем, как прачка развешивает и собирает белье, как дети работников замка играют в резиночку или прятки, как кошки бродят по крышам хозяйственных пристроек, дерутся и милуются. И все же мой взгляд притягивала вовсе не кипучая простая жизнь, а мутное окно страшной северной башни. Почерневшая и накренившаяся, башня высилась над самой древней и самой ветхой частью замка.

В северной башне жила моя бабушка.

В молодости бабушка была прекрасна. Я видела портрет в семейной книге – девушку с глазами синими, как море на рассвете, с вьющимися волосами, белыми как снег. Куда там Лилии с ее пшеничными косами, куда там маме с ее зелеными глазами! Бабушка была красивее всех женщин: тех, кто смотрел с портретов семейной книги, и тех, что жили в замке сейчас.

Боги наделили ее страшным даром. Я приставала к Илае с расспросами, но нянюшка отмалчивалась. И все же иногда в ее взгляде проскальзывала тоска по прошлому, а с губ срывалось: «Ох, как скучаю я по прежней хозяйке!» Она принималась рассказывать. Правда, ее истории больше походили на сказки, чем на воспоминания о реальном человеке. «Она смотрела долго-долго, не моргала, не отводила взгляда. А он менялся в лице, становился белый как мел и падал к ее ногам. Готов был сделать все, что она скажет».

Однажды Илая обмолвилась: бабушкин дар сперва помогал, а потом стал разрушать. Его было слишком много, и те, кто находился рядом, чахли, усыхали, часто болели.

– Как она, бедная, гнала от себя Карла, вашего деда, запиралась в чулане, подальше от любопытных глаз, и плакала. А Карл шел ко мне, угощал конфетами – я тогда еще совсем молоденькой была. Умолял отвести его к вашей бабушке, и мне так жалко было, так грустно. Я вела его к чулану, и они разговаривали через дверь, а я пряталась за углом и