Корпорация Vallen'ок 3 - Сергей Хардин Страница 35

Её глаза округлились до предела. Яркий, предательский румянец залил щеки, покрыв даже кончики ушей. Она растерянно кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Опустила взгляд, потом снова подняла его на меня. В её глазах смешались смущение, недоверие, и искорка чего-то теплого. И в следующее мгновение выбежала из кабинета, оставив дверь широко открытой.

Я остался стоять посреди руин карьеры Хосино. Шлейф парфюма Кавагути еще висел в воздухе, но его уже перебивал другой запах — свежего кофе из коридора и что-то неуловимое от её. Всё отступило перед этим новым, странным и сладким ощущением. Несмотря на ледяную встречу с вершиной власти, на изматывающую борьбу, на немного пугающую неизвестностью высоту нового взлёта, что-то очень важное и человеческое только что началось. И дверь в это новое была теперь распахнута.

Глава 14

Не прошло и двух часов, как я уже был в небольшой кофейне. Воздух в маленьком кафе «Карамельный Лист» был густым от аромата свежемолотых зёрен. Я сидел у дальнего столика возле стены, пальцы непроизвольно крутили смартфон. Ожидание было мучительным, эту часть своей натуры я даже за полвека прежней биографии не вытравил из себя. Каждая секунда растягивалась, и я уже стал подозревать, что Ая не придёт. Но дверной колокольчик торжественно звякнул и вошла она.

Ямагути Ая казалась воплощением весеннего ветерка в серых стенах корпоративного мира — светлый брючный костюм, развевающиеся волосы, открытое, с улыбкой лицо. Её глаза метнулись по залу, быстро нашли меня, и на мгновение в них мелькнуло что-то неуловимое, неужели волнение? Она быстро направилась к столику, её шаги, на удивление, были почти бесшумны на каменном полу заведения.

— Канэко-сан, — её голос был тише обычного. Она села напротив, демонстративно положив сумочку на соседний стул, будто устанавливая барьер между нами.

— Ямагути-сан, — я сделал лёгкий поклон ей в ответ. Мой собственный голос прозвучал несколько хрипловато. Ну же, офисный волк, говори что-нибудь, что угодно. — Я рад, что вы нашли это место. Кажется, здесь всегда так тихо.

Официантка, моя невольная спасительница, прервала нависшую звенящую тишину. Заказ был сделан быстро, механически: два кофе, легкий салат для неё, сэндвич для меня. Еда была лишь формальностью, ширмой для того, что висело в воздухе между нами.

— Канэко-сан, — стоило официантке отойти, Ая набрала воздуха в грудь и произнесла. — Я хотела поблагодарить Вас. — Только после этих слов она, наконец, подняла на меня свои глаза. — За то, что своей победой Вы нас, можно сказать, спасли.

В её взгляде не было лести, читалась только искренняя благодарность. Я почувствовал, как тепло разливается по холодным от внутреннего напряжения щекам.

— Спас? — немного нелепо переспросил я. — Я просто не дал Мичи всех похоронить, да и то, кто знает, что бы было, не начни он меня выживать. Глядишь и сидел бы тут до седых волос. Хосино Мичи сам рыл себе могилу, Ямагути-сан, — отмахнулся я, стараясь звучать сухо, но голос снова подвёл, выдав легкую волнительную дрожь, сам от себя не ожидал такого сюрприза. — Я просто ускорил процесс его падения. — Я попытался улыбнуться, но боюсь вышло как-то не совсем натурально.

Ая не отводила от меня взгляда, и, бесспорно, заметила. Заметила и мою натянутость, и эту микроскопическую дрожь в уголке губ.

— Это не просто ускорение, — возразила она тихо, но твердо. — Вы дали нам шанс. Дали надежду, что не всё ещё прогнило.

Еда прибыла, создав временное прикрытие шумом посуды и стуком приборов. Мы ели молча, погруженные каждый в свои мысли. Я кусал сэндвич, почти не чувствуя вкуса. Всё внимание было приковано к ней, к тому, как она аккуратно выбирает маленький кусочек салата, как соломинка ее волос упала на щеку, как она поправляет очки.

«Она красива», — эта мысль ударила меня неожиданно и чрезвычайно сильно. Красива не холодной красотой модели, а теплой, человечной, какой-то… настоящей. И это взволновало меня больше, чем угрозы членовредительства якудзой на складах. Я заметил, как мои руки начали подрагивать. Пришлось резко отпить глоток обжигающего кофе в надежде, что это отвлечёт меня.

— Ямагути-сан, — начал я, когда пауза стала невыносимой, — Вы сказали директору, что не готовы возглавить отдел? Простите, он спросил кого я вижу на месте Хосино, и я назвал Вас. — Это вырвалось сам собой, ведь мучило меня с момента разговора с большим начальником. — Почему? Вы же идеально подходите, знаете все процессы, людей.

Ая замерла с вилкой в воздухе. Покраснение медленно, как рассвет, поднялось от ворота делового костюма к её щекам, достигло кончиков ушей. Она отложила вилку и долго смотрела на свой кофе. Когда же наконец заговорила, её голос был едва слышен через шум кафе, в котором немного прибавилось посетителей.

— Я не готова, да и не могу вести людей за собой. — После недолгой паузы она подняла глаза, и в этот раз не отвела их от меня. В её взгляде была невероятная смелость, смешанная с чем-то ещё. — Есть некоторые вещи, которые важнее личных амбиций. Да и в целом, — она замялась, — это мой выбор, и подоплёка у него достаточно сложная.

Молчание снова повисло между нами, а шум кафе отступил куда-то далеко. Я почувствовал, как что-то сжимается у меня в груди, теплое и колючее одновременно. Моя рука, лежавшая на столе, непроизвольно дернулась. Моя дрожь теперь была не просто симптомом, а скорее отражением того землетрясения, что сейчас происходило внутри меня.

Я заставил себя заговорить, прерывая царящую тишину.

— Цирк с Хосино — начал я, иронично улыбнувшись, — надеюсь, больше такого представления не повторится, как, к примеру, со скрепками.

Я вдруг вспомнил абсурдный момент, о котором мне рассказали ребята на старте нашей эпопеи с турбиной. Тогда Хосино требовал ежедневного отчёта о расходе канцелярии. Тут мне вспомнилась история из уже моего прошлого, когда один из руководителей требовал создания расчёта использования для определения закупок туалетной бумаги.

И тут случилось чудо. Уголки губ Аи дрогнули, потом ещё раз, и, наконец, она рассмеялась. Тихо, сдержанно, прикрыв рот рукой, но это был настоящий, чистый смех. Он шёл из глубины, заставляя светиться её глаза и смывая остатки напряжения.

— О, Боже, — прошептала она сквозь смех, —