Духи Минска - Екатерина Стрингель Страница 35

Возле входа в зал планетария стояла элегантная девушка в строгом костюме и улыбалась. Игорь передал ей билеты, она оторвала контрольную ленту и пожелала приятного вечера.

Двойные деревянные двери в зал планетария навевали мысли о чем‐то давно забытом из детства. Настя все никак не могла вспомнить.

– Как будто бы мы снова в школе и идем в актовый зал, – шепнул на ухо Игорь.

– Точно! Вот что они мне напомнили, – так же тихо ответила Настя.

Круглый зал выглядел уютным, его подсвечивал теплый приглушенный свет, сидения стояли в несколько рядов, как в кинотеатре. Синие бархатные сиденья отклонялись назад, чтобы было удобнее наблюдать за действом на куполе. По периметру вдоль стен были прикреплены десять проекторов, направленные в центр, в середине зала стояла странная металлическая конструкция. Настя смутно помнила, что когда‐то ее задействовали для демонстрации космоса.

– Кажется, мы оделись в синее, чтобы слиться с сиденьями, – хмыкнул Игорь, садясь на кресло с синей обивкой. Настя хихикнула и села рядом.

Зрители подтягивались и рассаживались на свободные места, а когда зал заполнился, свет еще сильнее приглушили, и из задней двери начали выходить девушки в черных платьях с красной помадой на губах. В руках они гордо несли скрипки, виолончель и контрабас. Зал начал аплодировать.

Когда настала идеальная тишина, выключили все лампы, оставив только слабый точечный свет, направленный на подставки для нот. Раздался щелчок, на белом куполе появилось звездное небо, и зрители начали восхищенно шептаться.

Музыка лилась сначала медленно и неспешно, словно набирая обороты. Постепенно подключались все новые и новые инструменты: виолончель, контрабас, цимбалы. Они играли все настойчивее и громче. Мелодия набирала темп и интенсивность. Игорь открыл программку в телефоне, где прочитал, что первым исполняют сонет из цикла концертов Вивальди «Времена года» – «Зима».

– Красиво, – шепотом сказала Настя.

Кто‐то сзади шикнул, призывая к тишине, Насте стало стыдно, и остаток концерта она наслаждалась музыкой молча. Звезды приближались и отдалялись, погружая в глубины вселенной. Черные, фиолетовые, голубые, сиреневые цвета сменяли друг друга, переплетаясь в космическом калейдоскопе. Они словно пролетали мимо Венеры, Сатурна с его кольцами, Юпитера, Марса, Солнца. Они облетели весь Млечный путь.

Помимо звезд и ночного неба, на куполе показывали изображения старых развалин, деревья и природу, а потом снова появлялся космос. В зале становилось душно, и аромат чьих‐то сладких духов стал невыносимо приторным, хотелось скорее на воздух.

Музыка то динамично набирала ритм, то медленно стихала, а потом снова набирала темп. Прозвучал финальный аккорд симфонии, и на секунду в зале воцарилась абсолютная тишина, а потом зрители начали громко аплодировать.

После Вивальди заиграла увертюра «Пульчинелла» Стравинского, затем «Лесной царь» Шуберта, а завершился концерт исполнением «Лета» Вивальди. Настя завороженно смотрела на купол, где изображение космоса менялось в такт музыке. Они как будто бы дополняли друг друга – не зря все‐таки концерт назывался «Музыка вселенной». Игорь зевал, пытаясь не уснуть.

Смычки летали над скрипками, издавая напряженную мелодию, полную драмы и душевного надрыва. Восходящие и нисходящие гаммы символизировали дождь и грозу в летнюю ночь. Симфония также стремительно обрушивалась на зрителей в зале, как гром среди ясного неба.

Когда напряжение достигло апогея, резко наступила тишина, музыканты обессилено опустили скрипки, и зал взорвался шквалом аплодисментов. Они отложили инструменты и встали на поклон. Почти все зрители рукоплескали стоя, только Игорь остался сидеть, уснув еще на середине. Настя с досадой посмотрела на него, но будить не решилась, пока люди не направились к выходу. Космос на небе пропал, купол снова стал белым, а Игорь, проснувшись, резко вскочил с места.

На улице заметно посвежело, закатное солнце почти опустилось за горизонт, отдавая последние остатки света. Игорь и Настя молчали, и, лишь отойдя подальше от планетария, она заговорила первая:

– Это было невероятно! Нет, я, конечно, надеялась, что это будет круто, но чтобы настолько – точно не представляла, – мечтательно сказала она.

– Да? А я немного разочарован. – Игорь зевнул и прикрыл рот ладонью. – К чему на куполе показывали все эти здания и деревья? Не могли из интернета скачать побольше космоса? Да и качество проекторов, если честно, так себе. Но музыка была норм. Тетрахорд в их исполнении была великолепна.

– Что такое тетрахорд? – удивленно спросила Настя.

– Не знаю, но звучит круто. Слышал, как женщины за нами обсуждали ее после концерта, – усмехнулся он и снова зевнул.

– Не хотелось бы мне разбираться в тетрахордах. Лучше просто наслаждаться музыкой и космосом. Кстати, как спалось тебе под музыку Вивальди? – с издевкой спросила она.

– Великолепно! Во сне я видел картинки покруче, чем в планетарии, словно и впрямь услышал музыку космоса, – с вызовом ответил Игорь.

– Это уж вряд ли. В космосе царит абсолютная тишина, – не удержалась Настя, чтобы не ввернуть научный факт. – Даже если метеорит протаранит звезду, это произойдет без звука.

– Почему? – удивленно спросил он.

– Там вакуум, – как само собой разумеющееся ответила она. – Отец рассказывал, что там нет воздуха, который мог бы вибрировать.

– Повезло тебе с отцом. – Игорь опустил голову. – Мой ничему не успел меня научить, зато мама регулярно читает лекции, как зарабатывать деньги, словно это самое важное во Вселенной.

Насте стало немного жалко Игоря. Они шли среди деревьев, подальше от шума и людных мест, забрели в тупик, где стояла пустая скамейка. Игорь жестом пригласил Настю присесть. Она обрадовалась, так как в неудобных туфлях ноги нестерпимо гудели, и сейчас она могла хотя бы вытянуть их – снять обувь она просто стеснялась.

Игорь приобнял Настю, уложив ее голову к себе на плечо. Он поглаживал Настины волосы, пахло терпким морским парфюмом, а она задумчиво смотрела куда‐то в глубь парка.

«Как там Паша? Надеюсь, он не думает, что я его бросила одного. Я ведь стараюсь найти его сестру. А что, если у меня не получится? Что, если в архиве ничего не найдут? Что, если мне все это показалось и никакой Анны Панфиловой не существует?»

Над верхушками деревьев медленно проплывали светящиеся кабинки колеса обозрения. Пройдя самый пик, они спускались, а вместо них появлялись новые. В детстве Настя очень любила кататься там и наблюдать за городом с высоты птичьего полета. Весь Минск был как на ладошке: серые коробки домов с плоскими крышами и полотно мха из деревьев.

– А ты знал,