Дом бурь - Йен Р. Маклауд Страница 32

«Я выкинул один фортель, дорогая. На самом деле, сущая ерунда, но… помнишь документы, о которых мы говорили сменницу или около того назад? Ну, в общем, я их до сих пор не подписал. О, это никак не повлияет на планы, твой новый завод или нашу гильдию. Просто… и я знаю, что это полнейшая глупость, дорогая моя Элис… мне очень хочется сказать тебе, что я их не подписал, и увидеть, как ты улыбнешься в ответ и заявишь, что это неважно. И тогда я их, конечно, подпишу. Все эти чертовы страницы до единой. Я же сказал, что поступаю глупо, да? Мне лишь хочется услышать, как ты скажешь, что любишь меня, независимо от того, подпишу я эти документы или нет».

Но, когда они переходили мост через канал, усеянный лилиями, Том осознал, что не в силах произнести ни одной из этих фраз.

– То, что ты видишь впереди, дорогой, – вот этот просторный луг, – мы называем парком развлечений…

На лугу были расставлены накрытые сверкающими скатертями длинные столы, ломившиеся от супниц и сервировочных тарелок, которые бесконечным потоком струились по долине прямиком из кухни особняка. Еще были пироги размером с тележное колесо. Пирожные всех цветов и разновидностей. Пирамиды апельсинов. Горы ароматных персиков…

– Ни в чем себе не отказывай, дорогой. Все будет съедено в полдень, когда прибудут местные жители. – Ее рука, легкая, как бабочка, легла ему на талию. – Жаль, что ничего пока нельзя приготовить с горесладом. Кухарка использует его только для украшения. Знаешь, а ты немного растолстел.

Потом она упорхнула, чтобы отчитывать слуг или смеяться вместе с ними; идеальная хозяйка большого дома – добрая и сострадательная, красивая и мудрая. Отогнав сияющий образ кулона Джеки, решив, что все его тревоги, вероятно, пройдут, если он побудет здесь еще немного, Том огляделся в поисках Ральфа. Потрясение от того, каким высоким оказался его сын, как широки его плечи, длинны выгоревшие на солнце волосы, как он пышет здоровьем сквозь потрепанную одежду, оказалось еще сильнее этим утром, чем во время их короткой встречи накануне вечером. «Теперь ты настоящий мужчина. Я очень, очень горжусь тобой». Но, опять же, слова, которые Том хотел сказать близкому человеку, так и не прозвучали.

– Праздник что надо, да? В любом случае, папа… – Ральф улыбнулся, как улыбнулся бы любой, наблюдая за всеобщей суетой. – Я рад, что ты наконец-то приехал в Инверкомб.

– Ты назвал меня папой…

– Так принято у местных. Видимо, я просто перенял их словечко. Не возражаешь?

– Мне вообще-то очень нравится. – Том почувствовал, как где-то внутри трескается лед. «Папа» – возможно, это признак небывалого сближения.

Они бродили по лугам, и Ральф охотно указывал на местные достопримечательности и разновидности деревьев, с одинаковой легкостью сыпал латинскими названиями и мило грассировал на западный лад. Сын, как всегда, был полон гипотез и теорий, и Том запыхался к тому времени, когда они поднялись по ступенькам к увитому плющом входу в грот, откуда открывался вид на парк развлечений, а Ральф все продолжал говорить без умолку, и лишь когда появились первые местные жители, его взгляд задержался на темноволосой горничной, помогавшей устанавливать новые столы, которые должны были уместить неиссякаемый поток угощений. Том тоже обратил на нее внимание. Она была весьма миленькой – нет, она была настоящей красавицей, – и Ральф смотрел со смесью благоговения и страсти… Она бросила взгляд в их сторону и весело помахала – жест был теплым, будто солнечный свет. Том спрятал улыбку, подумав, что сын, возможно, познал любовь. Он даже позволил себе еще одну короткую, недозволенную мысль о дорогой, утраченной Джеки, которая ушла со службы и умерла так необъяснимо…

– Что мне действительно нужно, так это доказательство специализации – полученной от предков адаптации к местным условиям. Видишь ли, папа, у меня есть идея, и я думаю, что это может быть важно для того, как мы воспринимаем жизнь в целом. Я пока не могу полностью объяснить…

Из грота пахнуло землистой прохладой.

– Действительно отличное место для исследований, – согласился Том. – В конце концов, здесь многое связано с историей нашей гильдии. Старые устройства… ты обязательно должен мне их показать. Кстати, – продолжил он, быстро сменив тему, заметив, как вытянулось лицо сына, – я оставил у тебя в комнате новый рекламный проспект Хайклэра. Твоя мама посоветовала привезти его лично. Видимо, здешняя почта немного ненадежна.

– Хайклэр – наша главная академия?

– То место, куда ты отправишься осенью. Разве этот вопрос еще не…

– Честно говоря, я позабыл, отец.

Вот тебе и «папа». На самом деле, смешно, что Элис так и не удосужилась упомянуть об этом за все время, что провела с ним здесь.

– Видимо, есть определенный смысл в том, что я отправлюсь туда, – признал Ральф.

– Ну, мы так и думали. Твоя мать и я.

– Разумеется.

– И это при условии, что с тобой все именно так хорошо, как кажется, – я имею в виду, что ты полностью выздоровел.

На мгновение Том почти возненавидел Элис за то, что она возложила на него задачу сообщить Ральфу новость о Хайклэре. Но, в конце концов, он был главным телеграфистом, а она всего лишь тактично расчистила супругу путь для того, чтобы он поговорил с сыном о будущем как мужчина с мужчиной, как поступил бы на его месте любой хороший отец. Так что, как всегда, он сам виноват, а она ни при чем. Его здесь не было. Он занимался всякой ерундой. С каким восхитительным достоинством Ральф принял известие! Даже не просил разубедить в том, что академия Хайклэр – с ее холодными общежитиями, ритуалами инициации и подлыми интригами – не такая, как о ней говорят.

– Жаль. – Рассеянный взгляд Ральфа скользнул по отцовскому лицу. – Полагаю, это неизбежно. Я имею в виду… – он неопределенно махнул рукой, – разве мы могли бы оказаться здесь, в этом прекрасном месте, без Гильдии телеграфистов? И я знаю, что у меня есть обязанности. Просто… ну, такая неожиданность. Думаю, этим летом я близок к важному открытию. Ты ведь понимаешь?

– Да, – согласился Том, и они уставились друг на друга. Лица у обоих были каменные. – Кажется, понимаю.

Пикник в парке развлечений должен был начаться в полдень, но у прибрежных жителей отсчет времени в вопросах, не касавшихся прилива, всегда был приблизительным и допускал отклонения на час-два в обе стороны. Так что было немногим больше десяти, когда первые гости прошли через калитку, которой ранее не смели пользоваться, и двинулись по тропинкам вглубь поразительных