Очень сказочные будни - Ника Ёрш Страница 32

– Но мне хочется домой. – Я с мольбой смотрю на директора. – Может быть, вы сами отправите меня к дедушке, господин Пирти?

Он вздыхает, смотрит мне за спину. Там «оживает» сестра Ола. Она кладет руку мне на плечо и говорит, что нужно возвращаться на учебу.

Я послушно иду за ней, а в дверях кабинета меня настигает утешительная фраза. О том, что я не одна. Директор остается заниматься своими делами, а я снова иду по бесконечному коридору. И руки снова дрожат, но теперь от страха и непонимания: почему меня не забирают? Я ведь смышленая. И одаренная, совсем как дедушка. Почему он не приезжает за мной?!

Рывок.

Во сне я вышла из тумана. В слезах упала на влажную от росы траву. Мне плохо, а внутри растет интуитивное чувство, требующее идти в поселение оборотней. Мой дар, который я осознанно подавляла все школьные годы, проснулся и не желал больше «молчать».

Я понимала, что нахожусь во сне, но не могла им управлять. Потому встала и направилась в Вард-Дограр. Как требовала интуиция. Ненавистный дар, переданный дедом!

И снова скачок вперед. Ощущение полета, резкое приземление. Мои глаза видят новую картину: я на широкой грунтовой дороге, а вокруг добротные срубы с резными ставнями. Оборотни любят уют. Их звериная часть обожает природу, а человеческая требует вернуться в тепло, к семье. У каждого дома здесь свой большой участок с садом. Я сворачиваю с дороги, и вижу играющих мальчишек с пока еще серебристыми глазами. Один из них – внук главы клана. Он совсем еще маленький, но, говорят, имеет способности к магии, как и его дядя – Отшельник. Я хочу подойти ближе к ребенку и поздороваться, но меня сбивает мужской голос:

– Кто тебе разрешил здесь быть?

Пока я поворачиваю голову, картинка вокруг смазывается. Все вокруг словно подернуто белым туманом. И сквозь него едва просматривается знакомое лицо. Отшельник смотрит на меня с интересом.

– Откуда ты знала, что мой дух будет здесь? – спрашивает он. – Тебя привел туман?

– Не знаю, – отвечаю я, – это мой сон. Я просто гуляю там, куда он ведет.

Отшельник улыбается:

– У тебя сильная интуиция, Татьяра, – говорит он, – но с ней связано много боли. Не всем дано принимать и ценить дарованное.

– Вы умираете? – спрашиваю я, чувствуя сильную печаль.

– Благодаря усилиям небезразличных людей, еще поживу, – улыбается Отшельник. – Хорошо, что не нужно бороться с бедой в одиночку. Все вы рядом, а это уже немало. Но вы не там ищете. И не того. Нужно торопиться.

Я удивляюсь его словам. А он проводит передо мной рукой, и картинка перед глазами меняется. Теперь я вижу девушку с красными волосами. Она слушает кого-то, улыбается и ест желтые ягоды. Внутри появляется ощущение сильнейшей тревоги. Я хочу предупредить девушку о беде, но губы не шевелятся!

– Не ешь ягоды с этого куста, Татьяра – слышу в своей голове. – Это угощение для тех, кто не боится утратить себя. Стать потерянными. Впрочем, ты знаешь их эффект. Осторожней с преображением, ведь путь назад не всегда очевиден.

Девушка с красными волосами замирает. Смотрит на свои руки, а те безвольно опускаются. Она вскидывает недоуменный взгляд на того, с кем говорила, и хочет спросить о чем-то еще. Но ее скручивает от приступа боли. Она кричит.

И я тоже.

Кричу, размахивая руками. Пока их не прижимают к влажной простыне, а надо мной не нависает Максимус Ларс. Сонный, взъерошенный и испуганный.

– Тихо, тихо, – прошептал он, – это только сон. Слышишь? Яра?

– Я проснулась? – спросила сипло. – Докажи.

Он послушно ущипнул за плечо. Я облегченно вздохнула и прикрыла глаза, стараясь успокоиться. Сердце билось, как сумасшедшее. Слышала его даже в ушах. Во рту пересохло, по щекам текли слезы.

– И это ты называешь беспокойным сном? – возмутился Максимус Ларс, падая назад, на свою сторону кровати, и накрывая голову подушкой. – Ну знаешь!

– Сам говорил будить, если что, – ответила я, усаживаясь в постели и смахивая слезы ладонями. А потом призналась: – Это все мой дар. Лекарства его не заглушили. Во сне я гуляла по Зачарованному лесу и говорила с Отшельником. А еще…

Максимус сел. От былого возмущения не осталось и следа.

– Еще я, кажется, видела Киру Смолович. Она стояла у старого капища, ела ягоды и говорила с кем-то, скрытым туманом, – прошептала, глядя на Максимуса и пытаясь понять, кто она для него?

– Ты думаешь, этот сон – не просто побочка от лекарств? – спросил майор Ларс с таким видом, словно собирался вот-вот вновь мчаться на поиски пропавшей.

Внутри что-то заныло. Противно и тоскливо. Я осознала, что Кира ему дорога. Мотнув головой, постаралась отрешиться от глупых эмоций и сообщила как есть:

– Уверенной быть ни в чем не могу. Возможно, просто кошмар. Но Отшельник говорил интересные вещи, мне стоит их записать. И обдумать. А еще я помню место, где стояла Кира. Это немного левее капища. И там точно росли какие-то ягоды.

– Сейчас дам свой блокнот, – моментально отреагировал Максимус.

Он сорвался с постели, и только тогда я поняла, что майор спал в моих растянутых тренировочных штанах. Они были в обтяг и коротки. А торс остался голым. Почти на любом другом это могло выглядеть комично, но не на Максимусе. Его тело оказалось крепким и подтянутым, так что хотелось любоваться и восторгаться. Однако ни ситуация, ни время к этому не располагали.

– Все в порядке? – спросил Ларс, вернувшись с блокнотом. – У тебя глаза блестят, как при гриппе. Жара нет? – Он коснулся моего лба горячей ладонью. – Тебе нужен отдых, Яра.

– Возьму отпуск, как только раскроем это дело, – кивнула я, убирая его руку в сторону и отнимая блокнот. – А пока давайте спасать вашу Киру и остальных женщин. Итак, что мне говорил Отшельник?..

Глава 9. Растущее напряжение

К капищу решено было отправиться рано утром.

Сообщив Ержу о намерениях снова проверить охраняемое место, мы поехали туда на такси. Максимус был молчалив и задумчив. А я тоскливо привыкала к новому чувству, рвущемуся изнутри. К интуиции.

Много лет назад этот дар так же рвался наружу, но я его отвергла. Сознательно отказалась прислушиваться к настойчивому шепоту души. Потому что развитие такого дара сближало нас с дедом. Он так и не приехал за мной и не ответил ни на одно из семнадцати писем. Ребенком я пестовала