Долина Зерпентштайн - Саша Левашов Страница 27

– Чикт, может, тебе природа не нравится? – Бернар меж тем не отставал от белки. – Вы ведь городские зверьки. Ты откуда родом-то? Я так понял, ты даже не из нашего княжества.

Полуэльф достал из своего рюкзака несколько желудей и протянул мельтийскому угоднику, а тот, вмиг расколупав один из них, ответил:

– Я с юга, с Черешнёвых озёр.

– Ого, как далеко тебя занесло! Верно говорят, что белкам не сидится на месте. Я у вас никогда и не был. Слышал, что во время Флореаля черешни так красиво цветут, что эльфы на весь этот месяц откладывают свои дела и гуляют в садах, любуются и… милуются прям там.

– Да, – кивнул бельчонок, вспоминая родные края. – Про красоту не врут. А к концу Флореаля поднимается ветер, срывает лепестки, и небо застилает сумасшедшей пестротой. Черешни и белым цветут, и лиловым, и алым. И лепестков так много, что аж Хютера за ними не видно. А затем они ложатся ковром на озёрную гладь и… Красиво, в общем.

Чкт грустно вздохнул и догрыз последний жёлудь.

– Озёра ведь – это эльфийское царство, да? – Бернар почуял, что бельчонок оттаивает и проникается теплом светлых воспоминаний. – Каково жить в эльфийском городе?

– А я в городе и не жил. У нашей общины пасека была глубоко в черешневом лесу.

– Была?

– Её разорили.

– Орки? – встревожился Бернар.

Чкт не любил вспоминать тот день. Бабушка Чррикити́ч-кичи отправила его вместе с остальной общиной за орехами и ягодами для гостя – беглого эльфа-каторжника, заблудившегося в лесу. Они приняли его как полагается, по всем заветам Фрр-Фрр. Когда беглеца нашли, рана на его левой ноге была такой грязной, что нога уже начала гнить. Бабушка выходила его: поила тием и мёдом, очищала рану опарышами – маленькие беличьи лапки как нельзя лучше подходят для такой тонкой работы – и кормила грибной похлёбкой. Чкт до сих пор помнил аромат этого божественного блюда.

Бабушка, конечно, трещала без умолку – вот и разболтала гостю про своё сокровище. Он, видимо, решил, что старуха прячет серебро. В тот день каторжник свернул доверчивой белке шею, разворошил всё дупло и таки нашёл её сокровище – ожерелье из речных камешков, которое сделал внук.

Когда бельчонок вернулся, убийцы уже и след простыл. Оставаться в общине было для Чкта нестерпимо, так что он почти и не соврал, когда сказал, что её разорили. Он навсегда запомнил своего гостя – его белые волосы, острые уши и золотистые глаза. Он никогда не забудет его. Он обязательно его найдёт, и тогда… да простит его Фрр-Фрр.

– Да, орки, – ответил Чкт и посмотрел на Бернара таким печальным и тяжёлым взглядом, что полуэльф тут же переключился на севшего рядом эрудита.

– Слушай, Ганс, а ты правда граф? Что же твоё сиятельство забыло в этих горах?

Графья в Эльфийскую эпоху стали… не то чтобы даже диковинкой. Древнелюдская империя давно погибла, на её место пришли орки, а затем их прогнали гномы и эльфы. Всем заправлял совет Акерплатца, храмы, гильдии. Титул в таком обществе что пыльный домотканый ковёр, полученный от бабушки, а ею – от её бабушки: повесить некуда, отдать некому, а выкинуть жалко; забросить на чердак – и пусть себе лежит.

– Помнишь, я рассказывал про Грюнриттера?

– Ну да.

– Вот это и забыл.

– В смысле? Ты его ищешь?

– Нет, – мотнул головой Ганс. – Я мальтеорус, я изучаю маледиктусы, то есть проклятья, говорил же. Родство с бесом – само по себе нечто вроде маледиктуса. У меня корыстный интерес.

Бернар в ответ только кивнул, крепко задумавшись. После всего, что следопыт здесь повстречал, ему как-то расхотелось расспрашивать Ганса дальше. Тут уж самому бы не отчаяться. Полуэльф заключил, что бесы – так себе родство: постоянно ругаются, творят чёрт-те что. Нет уж, лучше держаться от всего этого подальше. Целее будешь! Ах, если бы он сейчас не сидел в глухом лесу посреди этой проклятой долины.

Мёртвую тишину нарушал лишь граф-мальтеорус, шумно прихлёбывая горячий тий. Но тот уже не помогал согреться. То ли эрудит слишком плохо оделся для нежданной зимы, то ли его подводило известное слабостью людское здоровье, то ли так пагубно влияла сама долина.

Помимо лечения Ганса алхимица также занималась и Вмятиной – из-за воды и мороза понадобилось обновить смазку в поршнях и прочих сочленениях. Автоматон и сам бы справился, но Нисса, полная онтомагического любопытства, настояла. Эрудитка вмиг забыла о страхах и усталости, а возможность рассмотреть внутреннюю организацию этой машины привела её в полный восторг.

– Вмятина! Знаешь, что интересно? Твой движитель имеет три поршня, но работают только два! Ты знал об этом?

– Я считал, что у меня двухпоршневой мотор.

– Нет! Трёхпоршневой! Но третий отключён, там поразительно сложный дополнительный привод и отдельный подвод пара. Ах, если бы он работал, ты бы мыслил и ходил, я уверена, на три седьмых быстрее!

– Это было бы полезным. Ты можешь подключить третий поршень?

– Увы, я пока не гениесса онтомагии. Наверное, нужно обратиться в Акерецкий схолум. Очень тонкий механизм – велунг, он запускает сам себя, основываясь на сведениях, полученных из основного мыслительного велунга, а тот… насколько я могу судить, он должен принять статус душевной близости с кем-то.

– У автоматонов нет души, – возразил Вмятина.

– Души, может, и нет, – парировала Нисса, – но я-то про друзей. Быть может, всё не так уж сложно!

– У автоматонов нет друзей, – возразил Вмятина.

– А ты пробовал их завести? – не унималась Нисса.

– Я завожу Зубила каждое утро. Но я не знаю, как завести того, у кого нет пружинного механизма.

Нисса вздохнула. На секунду она задумалась, а потом начала снова:

– Ну вот смотри. Мы все вместе выполняем одно задание. Мы вместе едим, спим и даже рискуем жизнью. Более того, мы боимся, радуемся, грустим. У нас появляются общие темы для разговоров. Мы начинаем рассказывать друг другу о своей жизни. Помогаем: я лечу Ганса, а Бернар пристрелил гнома, который на меня напрыгнул.

– Это ваша задача. У каждой вещи своя задача: молот забивает гвоздь и правит железо, топор рубит древесину и пеньку.

– Как-то это слишком топорно, – прокомментировал шёпотом Бернар.

– Так и мы, – продолжал бубнить Вмятина, не обратив на полуэльфа внимания. – Бернар – первопроходец и стрелок, его задача – вести отряд и бить по врагу издалека. Твоя задача – изучать и лечить, потому что ты знахарка. А я кузнечный автоматон, моя