Бессердечный охотник - Кристен Чиккарелли Страница 24

вспоминая события вечера. Руна определенно вела себя необычно, если не сказать странно. Прежде всего эта выходка с вином. Еще она очень нервничала из-за полученной телеграммы и приглашения. И наконец, эти странные вопросы о работе в самый неподходящий момент, когда Руна явно собиралась его соблазнить.

Этого, конечно, недостаточно для того, чтобы предъявить обвинения. Для этого нужны факты. Например, шрамы. Если они есть, он должен их увидеть.

А вдруг она не Мотылек?

Но зачем в таком случае приглашать его к себе в спальню? Зачем так открыто флиртовать?

Может быть, ей интересен он сам?

«Нет, это невозможно», – подумал Гидеон.

Он бродил по улицам Старого города в свете уличных фонарей, обдумывая в очередной раз произошедшее. Туман сгущался. Подходя к улице, ведущей к дому, Гидеон услышал за спиной приглушенные шаги.

Обернулся, но из-за густого тумана ничего не увидел.

Внезапно в воздухе появился аромат роз, отчего по телу побежали мурашки.

«Она мертва, – сказал он себе. – Тебе просто кажется».

Однако Гидеон все же ускорил шаг, вспомнив о теле, найденном под мостом три дня назад.

Шаги за спиной стали быстрее.

Гидеон потянулся к кобуре пистолета на бедре и в тот же момент вспомнил, что сегодня оставил его дома – не решился появляться с оружием в роскошном Уинтерси-хаус.

Ты же капитан Кровавой гвардии. Шаги в тумане не должны тебя пугать.

Дело было не столько в шагах, сколько в аромате.

Ее аромате.

Он пошел по протоптанной тропинке, ведущей коротким путем в переулок за домом. Разглядеть ее сейчас невозможно, ее может найти только человек, живущий в этом районе и знающий, что она там есть. Шаги становились все ближе, расстояние между ним и неизвестным сокращалось. Гидеон дошел до конца тропинки, сошел с нее и прижался спиной к деревянному забору.

Даже если преследователь знает о тропинке, у него есть преимущество – возможность использовать эффект неожиданности.

Шаги приближались.

Гидеон напрягся. Он уже готов был защищаться, но человек прошел мимо и стал удаляться.

Он остался стоять на месте, почти не дыша. Забор за спиной покачнулся под весом его тела. Шаги стихли, но сердце подпрыгнуло, когда послышался внезапный звук.

Аромат исчез.

И был ли он когда-то здесь в воздухе или только в его голове?

Ты идиот. Скорее всего, это был фонарщик, возвращающийся домой на ночь.

Оттолкнувшись от забора, Гидеон вернулся на тропинку, ведущую к обратной стороне дома. Дверь не позволяла сразу попасть в квартиру. Сначала приходилось пройти через темное, заброшенное помещение на первом этаже – некогда здесь было ателье, где трудились родители.

Гидеон много лет назад забил дверь – причин бывать там не осталось. Однако сегодня вечером он заходил за иглой и нитками, чтобы сшить цветок для Руны.

Вторая, внутренняя, дверь из ателье выходила на лестницу, по которой можно было подняться в комнаты. Гидеон вошел в помещение и уже был на полпути ко второй двери, когда что-то привлекло его взгляд и заставило остановиться.

«У меня нет платья, – сказала Руна. – Моя швея берет заказы только на следующий месяц».

Он пошарил в темноте, пытаясь отыскать спички, оставленные у входа сегодня вечером. Нашел, зажег лампу и огляделся, когда оранжевое пламя осветило комнату: стены были обиты тканью, большой стол, где кроили, резали и наметывали, темный закуток для снятия мерок, стойка со старым кассовым аппаратом.

Гидеон направился к полкам с рулонами тканей. Там же лежали стопкой альбомы в кожаных переплетах.

Он не прикасался к ним с той поры, как умерли родители. Внутри были заметки отца, эскизы мамы, подробное описание ее творческих идей и замыслов.

Гидеон взял с полки единственный неисписанный альбом и кусок угля из стоящей тут же банки и придвинул к рабочему столу табурет.

Какое бы платье сшила мама, если бы получила заказ от Руны Уинтерс?

Он принялся делать набросок. Угольно-черные линии стали казаться особенно темными на белом листке бумаги. Он представил Руну, сидящую на диване в приглушенном свете ламп: золотистые пряди волос с рыжим отливом стали ярче при свете, кожа будто светилась, и он не мог удержаться и не прикоснуться к ней. Пульс его участился, когда он склонился, намереваясь ее поцеловать.

Гидеон выругался про себя из-за того, что напугал ее. Но все же она сама пригласила его подняться в свою комнату. Велела принести вино.

Первый шаг сделала она.

Он должен был подыграть, не позволить спектаклю так внезапно закончиться. Если она и есть Мотылек, если она оставляла трупы по всему городу, то надо подобраться к ней очень близко – только так можно найти доказательства ее причастности. Если это и не она, то, скорее всего, кто-то из ближнего круга. И ему все равно надо проникнуть в него, а это можно сделать, лишь начав за ней ухаживать.

Если Руна позволит, конечно.

План Гидеона формировался, и часть его отображалась на страницах альбома мамы.

Он продолжал рисовать. Вскоре вырванных страниц было больше оставшихся. Он продолжал, пока рука сбоку не стала черной от угля, а спину не сковало от долгого сидения в согнутом положении.

Уже светало, когда появился эскиз платья, который Гидеону не был отвратителен.

Но оставались сомнения: понравится ли он Руне?

Глава 15

Руна

Под сапогами Руны хрустел гравий дорожки университетского кампуса, где у нее была запланирована встреча с Верити и Алексом.

Порыв ветра поднял в воздух пыль и закрутил подол накидки для верховой езды.

Руну приветствовал фасад Летнего дома из розового гранита с дверями, обитыми железом. Поправив сползающий с плеча ремень сумки, Руна распахнула обе створки и переступила порог. Пурпурного цвета обои с нарисованными гигантскими георгинами, декоративная зеленая плитка на полу. На территории университета расположились четыре общежития. Летний дом был оформлен в пастельных тонах с преобладанием цветочного орнамента.

Давно, когда они встречались здесь впервые, Верити, давая инструкции, объяснила Руне следующее: «Если войдешь и повсюду увидишь цветы, значит, ты в нужном месте».

Руна улыбнулась девушке за стойкой, та помахала рукой в ответ – она давно привыкла к частым визитам Руны. Она шла по коридорам в комнату подруги, и обои на стенах менялись: сначала это были нарисованные ирисы, потом желтые подсолнухи.

Руна остановилась перед дверью и постучала. Верити, щурясь, выглянула в небольшую щель. Каштановые волосы растрепаны, очков на носу не было.

Все указывало на то, что она спала.

– Извини, что я рано, – произнесла Руна.

Верити заморгала:

– Я совсем забыла о нашей