Конструктор живых систем - Алексей Птица Страница 24

Тут и меня пробрал нешуточный страх, сразу стали видеться впереди серые или бурые пятна, сильно смахивающие и на медведя, и на волка, а то и на обоих разом.

— Пойдём, а то я, кажется, забыл в какой стороне железная дорога.

Обернувшись, я пошёл назад, Пётр двинулся за мной, благо мы недалеко отошли от малинника и поэтому смогли легко вернуться к нему, а вот дальше стало тяжело. Я вырос в степном районе, Пётр вообще лес видел только в городском парке, да в редкие поездки к родственникам, когда те устраивали пикник на природе. Но что там за лес, пустой во все стороны, даже упавшие ветки собирались на хворост.

А тут совсем другое дело, плотный и густой. Хоть и смешанный, но зато росли не только берёза да осина, а ещё клён, рябина, ёлка, сосна, да и дуб, нет-нет, да мелькал среди других деревьев, а ещё ясень и тополь. Но нам сейчас оказалось не до изобилия растений, дорогу бы назад найти.

Поплутав немного, остановились. Я достал часы и отщёлкнул крышку. Часы показывали уже без четверти двенадцать. Пётр повторил мой манёвр и также достал из кармана часы, чтобы взглянуть на циферблат.

— Что будем делать, Пётр? Я не вижу дороги обратно, а если искать, то можем ещё больше заплутать, ты помнишь её?

— Ну, чуть помню.

— Давай тогда понемногу идти и вспоминать.

— Ну, давай.

Мы побродили вокруг малинника ещё примерно с час, но дороги так и не нашли. Спасло нас лишь то обстоятельство, что мы сначала услышали гудок паровой дрезины, а потом увидели летящий высоко над нами небольшой дирижабль. Он пролетел над нами и завис совсем не в той стороне, куда мы собирались идти. Не раздумывая, мы бросились за ним, благо снизу он оказался нам хорошо заметен.

Бежали мы долго и изрядно запыхались, зато вскоре увидели просветы в деревьях, а сквозь них и саму железную дорогу. Дирижабль завис над каким-то местом, но не рядом с железной дорогой, а немного дальше, там, где лес отступал, обнажая большую проплешину, он даже чуть спустился, отчаянно работая своим небольшим двигателем.

— Это «Led Zeppelin», — сказал Пётр и добавил, — новейшая разработка средних пассажирских дирижаблей. У него два двигателя, один основной паровой, другой вспомогательный, на эфире. Я слышал, есть скоростные дирижабли, у них только один двигатель, тот, что на эфире. Они быстрые, быстрее самолётов, но небольшие, всего лишь двухместные, разведывательные, в основном. Вот бы на таком полетать!

— Ааа, — только и смог сказать я, так как вообще не разбирался в воздушных судах, да и не нравились они мне совсем. Какие-то летающие колбасы да сигары, вот и всё, что я думал о них и даже не мечтал летать, не моё это. Не понимал я и тех, кто желал летать. А Пётр всё не унимался.

— Представляешь, как это, летать?

— Нет, — хмуро ответил я, — не представляю, я человек, а не птица.

— Эх, ничего ты не понимаешь. А я хотел бы прокатиться на дирижабле!

— Ну, прокатись, — пожал я плечами, — вон он завис над поляной.

— Нас не возьмут, это за кем-то из пассажиров он прилетел.

— Почему? Может, он, наоборот, всех спасать прилетел или что-то конкретное привёз, или человека, который починит нам паровоз, или доктора, что поможет раненым. Там ведь есть и тяжёлые.

— Нет, этих привезут на паровой дрезине. Он прилетел за кем-то из высокородных.

— Может быть. Пойдём ближе, посмотрим, — предложил я. — Дорога, вон она, не заблудимся уже, а посмотреть интересно, кого же заберут.

— Идём! — решительно сказал Пётр, и мы направились к дирижаблю.

Пока дошли, ободрали лица и руки о ветки да шипы разных кустарников и сухих деревьев, а дойдя до поляны, не решились на неё выйти, и только смотрели во все глаза за тем, что там происходит. А на поляне происходило много чего интересного.

Дирижабль с интригующим названием «Свинцовый Цеппелин», а уж кто такой граф Цеппелин, знал каждый ребёнок, оказался не таким и большим, каким он представлялся в небе. Узкое сигарообразное тело, сшитое из новомодных алюминиевых рёбер и обтянутое неизвестным материалом, зависло над землёй, работая только своим эфирным двигателем.

У эфирного двигателя не имелось никакого выхлопа, только весьма своеобразный звук, похожий на скрип несмазанной тележной оси, выдавал его работу. Основной же, паровой двигатель, в это время пыхтел на холостых оборотах, но и он в этом дирижабле являлся усовершенствованной моделью, выпускаемой ограниченным тиражом.

Всё это я знал из рекламных проспектов, которыми пестрели страницы журнала «Эфир, пар и электричество». Этот журнал я читал в библиотеке, и он меня всегда интересовал, так же, как и военный журнал «Разведчик». Ну, а сейчас я имел возможность всё увидеть вживую.

Под дирижаблем висела ярко изукрашенная гондола, имеющая ряд небольших иллюминаторов, сделанных из толстого бронированного стекла, которое применяют на флоте. С гондолы, что находилась над землёй метрах в трёх, свисала складная верёвочная лесенка, усиленная ступеньками из ясеневого шпона.

По ней как раз спустились два человека, один из которых тут же стал осматривать местность с оружием в руках, а второй начал развёртывать какой-то прибор. Оба оказались одеты в имперские военные мундиры одного из гвардейских полков. Более детально рассмотреть их нам не представлялось возможным из-за большого расстояния.

Через несколько минут из гондолы вылезло ещё пять человек, их построил и проверил офицер, что спустился вместе с ними и увел куда-то двоих из них, остальные, все с оружием, расположились на месте, заняв круговую оборону. Мы с Петром невольно переглянулись.

— Эка они дают, против кого насторожились, а Пётр?

— Так, я не знаю, но, наверное, против анархистов, да и вообще, такой дорогой и новейший аппарат нужно охранять всегда, а уж тем более, здесь, в лесу.

— Ага, это точно.

Спрятавшись за развесистым дубом, мы молча наблюдали за происходящим возле дирижабля, не решаясь уйти к железной дороге. Голод отступил, любопытство захватило нас, когда ещё увидишь вблизи столь ценный объект? Долгое время ничего не происходило. Мы, устав шептаться и потихоньку рыскать вокруг, уже собирались уйти, как вдруг на поляне показались новые люди.

Мы прятались довольно далеко от дирижабля, чтобы нас не смогли увидеть, но и нам трудно было разобрать лица тех, кто явился