Влюбленная, обреченная, заговоренная - И. Б. Циммерманн Страница 24

– Вот только не знаю, могу ли я помочь с твоей проблемой.

Моне потребовалось несколько секунд, чтобы понять. Вероятно, она призвала его, когда Амелия заговорила о жене Бальтазара. Тогда шок пронзил ее насквозь.

– С м-моей проблемой, – рассеянно повторила она.

– Если она в принципе есть. Я имею в виду, ты довольно много времени провела с Борисом, вполне очевидно, что ему нравится быть с тобой, – начал он, и теперь настала очередь Моны в недоумении хмурить лоб.

– Эм…

– Уверен, тебе не стоит волноваться на его счет.

– М-м-м?

– Знаешь, честно говоря… я думал, мы… ай, да уже неважно. Что я хочу сказать: у него же наверняка есть причины так хорошо к тебе относиться, да? Тебе так не кажется?

Мона хватала ртом воздух, словно задыхающаяся щука на суше. Она бы предпочла нырнуть под воду и утонуть в морских глубинах.

– Ты все не так понял… – больше выдохнула, чем выговорила она.

Бальтазар вновь посмотрел на нее критичным взглядом, однако потом опустился на кровать рядом с ней и вопросительно приподнял одну бровь.

– Речь… шла… не… о… нем, – заверила она демона и судорожно улыбнулась в надежде, что он сам сообразит.

Взгляд Бальтазара бродил по ее лицу, глаза немного прищурились. В них вернулось немного огня, радужки, казалось, снова вспыхнули. Наверняка он умел гипнотизировать, всего лишь моргнув глазами, если хотел. Все равно сейчас у нее и так вырвется. С тех пор как они с Амелией обсудили то, что она чувствует, признание вертелось у Моны на языке.

– Значит, ты и… Борис… вы не, ты не…

Моне удалось лишь решительно помотать головой, а прежде чем она успела что-то произнести, ее дрожащие губы явно сказали все сами за себя.

У него на лице появилась широкая улыбка, сам он подался вперед. Этот крупный мужчина и без того занимал много места в кровати Моны, достаточно было просто наклониться, и вот он уже навис над ней. Ей пришлось лечь на подушки.

– Вы говорили обо мне, – удивленно выпалил он.

Мона сглотнула. Ей показалось, что у него на лице отразилось облегчение, но, возможно, темнота просто сыграла с ней злую шутку.

– Вы говорили обо мне!

На этот раз предложение прозвучало как удовлетворенное утверждение. Сдавленный спазмом желудок Моны затопило чувство облегчения. Он радовался ее симпатии. Никаких «Но», никаких «Для меня это слишком». Наоборот. Теперь в его глазах уже не плясали искры, они буквально полыхали, и Мона одарила его влюбленной улыбкой. И ощутила, как у нее на щеках появляются ямочки. Она аккуратно подняла руку и провела ею по его лбу, заправив ему за ухо прядь черных волос.

Внезапно архидемон занял очень много свободного пространства и вжал Мону в матрас, а в следующий миг его губы накрыли ее. По сравнению с этим, его прежняя симпатия смотрелась почти скромно – Моне казалось, что он сейчас ее съест. Он так жадно ловил ее губы, что она с трудом поддерживала темп. Его теплый язык прижался к ее, и в этот раз она ответила на поцелуй уже не так медленно, как в их прошлую почти-ночь.

У Бальтазара вырвался удовлетворенный стон, когда руки Моны словно сами по себе скользнули ему на спину, а поцелуй сразу стал нежнее, потому что ему непременно хотелось поиграть с ее языком, не сводя с нее взгляда. От наслаждения Мона закрыла глаза, но тут же снова их распахнула. Его рука не только пробралась ей под пальто, но и под платье, пока не переместилась на живот, потом выше… а там у нее под платьем ничего не было. Потрясенная, Мона заворчала, не разрывая поцелуй, и Бальтазар слегка от нее отстранился.

– Не нравится? – произнес он так хрипло, что от этого звука у нее побежали мурашки.

– Нет… да… но…

– Да?

– Мы можем притормозить? День… день был длинным, и я… я…

– Притормозить? Я же просто хочу тебя поцеловать.

– Просто поцеловать? – Ее голос дрогнул прямо на середине фразы.

– Может, немного потрогать.

– М-м-м…

– Грудь?

– Только… только там? Н-но платье я не сниму!

– Идет!

Она что, сейчас, помимо договора, заключила сделку с дьяволом?

Глава 9

Лучшие из лучших друзей

27.11.2018

Всю вторую половину следующего дня Мона чувствовала себя как пудинг. Бальтазар ласкал ее, пока она не уснула, и ей от этого было очень неловко, однако Мона словно находилась в стороне от всех эмоций. С одной стороны, она радовалась его очевидной ревности, а с другой – разговор с Амелией будто огнем обжигал ее изнутри. Ей обязательно нужно обсудить это с ним, вот только когда, а главное, как, чтобы сразу не расплакаться? Но… это же не срочно, пока ей нужно время, чтобы переварить шок и продумать свои вопросы. Так что вечер в баре со всей бандой и алкогольными напитками был как раз в ее вкусе.

Сегодня буквы «Т» и «Р» на неоновой вывеске окончательно сдались. «О» над баром тоже подозрительно мигала, поэтому оставалось лишь вопросом времени, когда любимому заведению Моны потребуется новое прозвище. Незадолго до полуночи шестеро друзей встретились в «Коксе», чтобы выпить по паре бокалов и отпраздновать победу Моны. Дождливое и холодное начало зимы заполняло городские бары народом, но с группой сверхъестественных существ никто не хотел ругаться за их любимый столик. Он находился в самом спокойном уголке бара, прямо возле затемненного окна, рядом со стеллажом со всякими жуткими украшениями, который можно увидеть только на Хеллоуин. Несмотря на запрет, в толкотне ночного клуба пахло дымом, и только благодаря архитектуре здания шум от множества голосов не выходил из-под контроля.

Пламя толстой белой свечи на столе изгибалось и мерцало – Мона все время нервно играла с огнем. Скоро ее друзья встретятся с Амелией, и, в зависимости от того, как все пройдет, может случиться еще один арест.

– Ты же не волноваться, хм? Будет здорово! Без сомнений! – раздался глубокий мягкий голос.

Череп Бербель лежал на столе, друзья пристроили его на маленькую красную бархатную подушечку. Перед ней стоял пустой стакан с зонтиком и соломинкой. Хотя она по-прежнему не могла ничего пить, с прошлой ночи у нее появился один новый навык: вербальная коммуникация. Колдовской час наконец позволил скелетихе заговорить, и она уже освоила простые немецкие предложения. Фиолетовое свечение в костяной голове давало ей достаточно тавматургической силы, чтобы болтать обо всем на свете с полуночи и до утра. А тем для