Вторичка - Эра Думер Страница 22

Я бы написала конкурсное письмо про желание поехать в Токио, чтобы встретиться с автором любимой манги. Хотя… Наверное, все-таки не буду писать про японские комиксы. Прекрасные воительницы в матросках – это, наверное, для мечтательниц, живущих в воздушном замке. Ясень посмеется надо мной.

Ведущий посмеется надо мной.

Впрочем, мне уже никакая лунная призма не поможет, а из матроски я выросла. Не жду, когда добро победит, а наращиваю броню, пока господствует зло. Мое кредо – пусть внешнее отражает внутреннее, а напускной хлам отвалится сам, если только ты не состоишь из бисера, который мечешь перед свиньями.

Я закрыла глаза и провалилась в сон.

– Открой дверь, Иголочка.

– Ты боишься остаться один?

Как и всегда, комната безмолвствовала. Я сползла по дверному косяку и погрузила лицо в ладони. Пол был залит протухшими продуктами, смрадной жидкостью болотного цвета и осколками глазок, улыбок и носиков. Части тел Страшилы плыли по зловонным рекам, как в Преисподней.

– Я заберу тебя отсюда, – произнесли за дверью.

– Откуда? Где я? – шептала я сквозь пальцы. – Почему ты не ешь мою еду?

Голос собеседника налился сталью:

– У нас мало времени, Иголочка. Найди ключ и открой чертову дверь.

– Ты раздражен, потому что тоже, как я, больше всего на свете боишься одиночества… Я права?

Припав ухом к двери, я вслушалась в потусторонние звуки. Могильная тишина. Но ни с того ни с сего раздался ответ:

– Я раздражен, Вера, потому что ты умираешь.

Чайник свистел что есть мочи. Элли поглаживала плечо, наблюдая за безмятежным полетом пара над тепловой станцией. Мерцали гранатовые ожерелья аварийных лампочек труб; мириада огней подсвечивала здание электроцентрали.

К свисту присоединились бульканье и шипение. Героиня выключила газ, сняла чайник, протерла лужицу на плите. Рыжая кружка со страшильей мордочкой в черных очках наполнилась кипятком. Этикетка вновь угодила в напиток, но лентяйка Элли оставила все как есть.

Подав ужин, Элли моментально попала под град из посуды. Она закрылась руками и вжалась в дверь своей комнаты. Незримая сила божественного гнева, будто сумасбродный полтергейст, опрокинула тарелку с пельменями и разлила чай. У кружки с крутыми солнцезащитными очками отвалилась ручка.

Герой-ликвидатор все пытается достучаться до помощницы. Аплодисменты, юноша, так покажи же, что под маской Пирама у тебя лицо обыкновенного ткача14.

На негнущихся ногах я забежала в комнату и заперлась изнутри. Телевизор не был подключен к сети, но продолжал передавать выпуск про проклятый Флом. Попытки выключить его не увенчались успехом.

– Условия конкурса проще пареной репы… – болтал ведущий.

– Никак ты не завалишься.

Я бросилась на кровать и заткнула уши подушкой. Не подействовало – его голос, подходящий разве что флиртующим засранцам из ромкомов, забивался в уши как сладкая вата:

– Письмо отправь по адресу: город Москва, улица Академика Королева, дом пятнадцать, корпус два. Индекс: сто двадцать семь четыреста двадцать семь.

Я открыла уши и вгляделась в лицо ведущего – смазливое, выразительное, дающее шанс на то, что у тебя – лишь у тебя одной, а еще у миллионов других зрительниц – есть будущее с ним. Стоило мне наклонить голову и посмотреть под другим углом, как на картинку-перевертыш, я увидела геометрически прямое, погруженное наполовину в тень лицо со вздернутыми в игривом недовольстве кустистыми бровями, «акульей» улыбкой и тяжелым взглядом.

– Не забудь сделать пометку на конверте: «В редакцию телеканала "Изумруд"», а то Останкинская башня, как ты понимаешь, большая. Ну, мой друг…

– Я в тебя верю, – закончила я за ведущего.

Экран затянули цветные полосы и отметки испытательной таблицы профилактики.

Я отбросила подушку, зажгла свет и достала тетрадь из ящика. Устроившись за письменным столом, без подготовки написала всего две строчки. Вырвала лист, оставив неровную бахрому в тетрадке. Среди папок с документами обнаружила потрепанный конверт и марку с изображением ТЭЦ. Подписала адресата по инструкции и вывела цифры индекса. Прошлась языком по противной клейкой ленте, залепила конверт и выбежала из комнаты.

«Почта скоро закроется, надо бы поторопиться», – подумала наивная Элли, посмотрев на настенные часы. Девочка была в шаге от кошмарной истины, что уготовила ей судьба.

Элли переступила остатки ужина. Держа конверт в зубах, запихнула руки в рукава дубленки, натянула валенки и обмоталась шарфом. Сняв с крючка декоративного домика связку ключей, приготовилась выйти из квартиры и… момент истины.

– Что за… – раскрыв рот, из которого вывалился конверт, Элли ощупала бежевые обои.

Утром, когда героиня пыталась понять, чего не хватает в коридоре, она не заметила, что пропала входная дверь. Ей, бедняжке, и в голову не могло прийти, что она замурована в двушке. Элли была столь беспечна, что не обзавелась верными друзьями, а могла бы в качестве самообороны вооружиться топором Дровосека.

Отойдя назад, Элли уперлась в противоположную стену и вскрикнула: ванная прекратила свое существование, чтобы некто ненароком не выкатился из подсобного помещения в туалете. Возьмите же меня за руку, и я сопровожу вас в кульминацию главы.

Девушка забежала в кухню и, переведя дух, осмотрелась. Она уже догадывалась, что все началось здесь. Элли сомневалась, что с ней происходят реальные события, а не тени на стене Платоновой пещеры, и, как мы и говорили ранее, девять классов и работа в подземном переходе – не клеймо ограниченности. Право дело, в школе ведь не учат той сообразительности, что Элли еще проявит. Девушка создала себя сама. Книги, которые героиня читала в перерывах между работой, начертили ей удивительный путь. В будущем, друзья, Элли предстоит наломать дров, но в том же будущем, очень-очень нескоро, она наконец-то обретет счастье и покой. Хотя, это будущее в прошлом. Ваш покорный слуга вас запутал? Ну же, не смейтесь над старым Хранителем, не смейтесь его сумбурным речам. Если бы вы знали хоть толику того, что ветра нашептывают кроне Ясеня, вы бы не осуждали третьестепенного героя истории про врагов и любовников.

Элли выглянула в окно: все тот же район стройных убогих жилищ. Прежняя тепловая станция. Небо как небо. Пока мы отвлеклись на сентенции, ретивая героиня забралась на табуретку, чтобы открыть форточку. Но форточка, как и окно, – сплошь бутафория. Девушка постучала по стеклу: оно отозвалось глухим стуком бетона. Картинка, которую Элли видела вечерами напролет, начала отслаиваться, как плохо наклеенные лоскуты обоев.

– Я выбираю красную таблетку, вот мой якорь, – невозмутимо произнесла Элли и уставилась