Vita Damnata - Л. Гаатвин Страница 21

в трусах стоял у плиты весь в муке, с ног до головы — видимо неудачный эксперимент с готовкой; вид из окна по утру. Я долго рассматривала это изображение, внимательно вглядываясь в ярко — красные облака и солнечное зарево над крышами домов. Как давно я не видела солнца, как давно не чувствовала жар первых лучей, не ощущала своей кожей тепла горячей звезды. Светлое небо над головой, прохладный воздух, наполненный предвкушением дня, пение птиц, роса на зеленых листьях, длинные, четкие тени. Несколько минут вселяющий надежды тишины, спокойствия и чувства умиротворения.

Я пролистнула с горечью фотографию зарева. Вот вы и попались. Те двое с парковки. Отсутствующий взгляд и красные щеки кричали о том, что изображенные мужчины были навеселе. Вот один из них танцует, по пояс голый, на диване в гостиной, размахивая своей футболкой над головой. Второй сидит в углу и с кем-то о чем-то разговаривает. Следующий кадр — мужчины обнимаются, чёкаются бутылками с виски.

“Но что тебе это дает?”

Возможно, те два парня хорошо выпили на вечеринке и на утро я даже не осталась в их памяти. Но один из них был за рулем, а значит, и я хочу пока верить в лучшее в людях, водитель точно не напивался до положения риз.

“Для чего люди делают так много фотографий?”

Точно! В нынешней век, запечатлевают моменты не столько для истории, одевшись красиво и приняв горделивую позу, а для того, чтобы похвалиться своей жизнью. Показать фотографии друзьям и незнакомцам в интернете, через социальные сети. Петер мне как — то пытался разъяснить, что это такое. Он говорил, что социальные сети, это что-то типа виртуальной площадки для общения, вымышленного города или страны. Я спросила его, зачем разговаривать виртуально, когда можно позвонить или встретиться лично. Петер пожал плечами и отшутился, что так удобнее. Ведь можно не просто вести разговор с кем-то, кого ты уже знаешь, но и просто высказывать свои мысли, а незнакомцы, в этом эфемерном городе, будут сами к тебе обращаться, отбросив все ритуалы знакомства, а иногда и просто культуру общения. Петер говорил, что находит своих жертв в социальных сетях. Долго рассматривая страничку человека, изучая его жизнь по фотографиям, места куда он ходит, чем живет. Петер собирал по крупицам информацию, узнавал о намеченной жертве практически всё. Так и питался. Способ охоты, отвечающий времени, не более. Надо заметить достаточно лёгкий и продуктивный. Всего-то надо иметь телефон или планшет с подключенной сетью интернет.

Еще одна иконка на планшете. Та самая социальная сеть о которой талдычил мне Петер. Хорошо, что я запомнила название.

Те же самые фото, что и на планшете, но подписанные автором. Теперь это не просто безымянные люди, а целые истории.

“Будущий муж учится делать пельмени” — подпись к фотографии повара-неудачника в трусах.

“Какой красивый рассвет!” — а он и вправду был необычайно очарователен.

“Саша и Димон. Саратовские в городе.” Краем глаза я увидела комментарии к фотографии и выяснила, что “Саша и Димон” — сослуживцы владельца квартиры и новоиспеченного мужа, приехали на торжество из Саратова и сразу после свадьбы покинули мой город. Даже были короткие сообщения от “Дмитрия Верова”, в котором говорилось о том, что они чудесно погуляли, рады были вновь удивиться, но в понедельник на работу и надо выпить аспирина и поспать после перелета.

“Отлично”

Те двое вернулись в Саратов. Теперь они в тысячах километрах от меня.

Я выключила планшет и положила его ровно на то место, где он лежал. Вышла из квартиры и вставила сломанный электронный замок в углубление в двери. Ну и что, что теперь он был “мертв” и его когда-то яркие цифры больше не горели. Главное, чтобы мое присутствие в квартире двести пять осталось как можно дольше незамеченным.

До рассвета оставалось несколько минут. Ночь, данная мне Романом на поиски свидетелей не прошла даром. Я могу спать спокойно, со знанием того, что полиция навряд ли когда выйдет нам мой след.

Я поднялась в свою квартиру и, не раздеваясь, рухнула на мягкую, любимую кровать. Задернула балдахины поплотнее, оказавшись в кромешной темноте. Я торжествовала внутри, над Романом, над его паникой и излишней обеспокоенностью. Я победила, настояла на своем. Мы остаемся. Я остаюсь. Мои веки тяжелели. Я проваливалась в анабиоз.

Глава 10

Свет солнца проникал в темные казематы через крохотный оконный проем, отражаясь от каменных мокрых стен и черного, от гари факелов, сводчатого потолка. Я сидела на матрасе из соломы, закованная в кандалы. Я потеряла счет времени. Моя жизнь будто бы остановилась в одной точке, и я снова и снова проживала один и тот же день. Шелест листьев деревьев, пение птиц, приглушенный гул города, что стал вынужденным домом для меня и моего охотника Ивана — все это было слишком далеко, слишком сказочно. Я уже сама не верила, что когда-то жила простой размеренной жизнью, ходила на ярмарочную площадь, сидела на деревянных уличных скамеечках в тени раскидистых деревьев, кормила с рук голубей и вдыхала чистый воздух, что приносил ветер с гор.

Я жалась в углу своей темницы, не надеясь уже увидеть своего любимого, пройтись с ним по узким улочкам, отстукивая маленькими каблучками туфель по брусчатке, полакомится имбирным печеньем и пить привезенное из колоний какао в уличном кафе. Я не могла пошевелиться после очередного дознания. Мои ступни были обезображены. Пальцы на ногах были сломаны, лодыжки распухли и посинели. Я смотрела на полоску света на стене и молилась. Но не за себя, я уже смирилась с тем, что больше не увижу голубого неба над головой, я знала, что грязные, влажные стены темницы станут моим последним домом. Что я могла попросить для себя у Господа? Лишь быстрой смерти. Но я отчаянно молилась за своего охотника. Иван уже несколько месяцев был прикован к кровати. Этот страшный диагноз — чахотка. Даже когда мои голосовые связки сожгли горячим маслом, я мысленно обращалась к Богу и просила его дать Ивану жить, избавить его от страшной напасти.

— Анна. — услышала я возле решеток камеры голос.

Я повернулась и встретилась глазами с Якубом. Он отвел взгляд и приложил платок ко рту. Известному доктору, порядочному и уважаемому гражданину, отцу троих детей было неприятно на меня смотреть. Перед ним сидела лишь тень той Анны, которую он любил, которой он покровительствовал, которой он обещал достойную жизнь с достойным человеком. Якуб готов был пойти на все, лишь бы