Встретимся вчера - Сара Сук Страница 21

– Валяй.

– Ты уже публиковал свои вебтуны? – Я умалчиваю о том, что искала его публикации на сайте вчера вечером и ничего не нашла, по крайней мере под его настоящим именем.

– Пока нет. Папа не верит, что у меня получится приличный комикс.

– Он тебя не поддерживает?

– Ну, мое творчество он поддерживает. Осенью я планирую поступать в Онтарийский колледж искусства и дизайна. И он этим очень гордится. Но писать я, по его мнению, не умею. И, если честно, он в чем-то прав, – смеется Чун Хо. – Я уже не один год бьюсь над сюжетом, но хороших идей нет, хоть ты тресни. Знаешь, таких, чтобы отец не взялся меня распекать еще до того, как я это выложу в интернет. Он и самый большой мой фанат, и самый суровый критик.

Я тоже смеюсь. Каково это – быть в подобных отношениях с отцом? Пытаюсь представить аппу в роли своего самого большого фаната, но даже не знаю, как бы это могло выглядеть. Самого сурового критика вообразить легче.

– Вдруг вдохновение снизойдет на тебя сегодня, – говорю я.

Его рука снова касается моей, и он ловит мой взгляд, улыбаясь.

– А что? Сегодня я чувствую себя везучим.

От его слов у меня внутри екает. Везучим? В смысле из-за меня?

– В крайнем случае ты всегда можешь воскресить Супер-Фасоль, – добавляю я.

– Я всегда могу воскресить Супер-Фасоль, – соглашается он.

Мы делаем небольшую остановку, чтобы я могла свериться с картой и убедиться, что мы не сбились с пути. Цветочный магазинчик должен вот-вот показаться.

– А чем тебя цепляет пленочная фотография? – спрашивает Чун Хо.

– Хм. Мне нравится, что это занимает так много времени, – говорю я и прикасаюсь к фотоаппарату, висящему у меня на груди, ощущаю, как его вес натягивает ремень на моей шее. – Весь процесс, когда я проявляю фото сама. Смотреть, как фотография проступает на белом листе фотобумаги. В темной комнате, где я чувствую себя в своей стихии, включенной в процесс от начала и до конца, создаю что-то из ничего.

– Прямо священнодействие, – замечает он.

Это слово заставляет меня замереть. Священно… Оно отзывается где-то глубоко внутри. А ведь правда, если и есть для меня в этом мире святилище, то это моя темная комната; если есть священный миг, то это вдох и выдох между белым листом и медленно проявляющейся на нем фотографией.

– Да, – говорю я.

– Вот это в изобразительном искусстве самое удивительное, да? – У него снова появляется мечтательное выражение лица, которое я заметила, когда он был просто незнакомцем, входящим в ресторан. Так хочется подсмотреть, что у него перед глазами в этот момент. – Я, когда рисую, сильнее всего ощущаю, что живу, – здесь и сейчас. И, как бы пошло это ни прозвучало, ощущаю самого себя. – Он останавливается, улыбается мне и подталкивает меня плечом в плечо: – Что мы за парочка арт-ботанов, а?

Забавные штуки творит мое сердце – оно будто заикается. Мечется, как человек, которого застали врасплох, и оттого он не знает, куда девать руки.

– Да уж, – говорю я, опуская глаза, и проверяю карту в телефоне.

Магазинчик-то мы, оказывается, давно проскочили. Я смущенно разворачиваю нас назад, и на этот раз мы его находим. «Цветы мечты». Скромный, маленький, но очень ухоженный. Вывеска сияет свежим слоем белой краски, на витрине выставлен ряд великолепных букетов.

– В Корее редкий бизнес живет долго, все быстро меняется, – удивляется Чун Хо. – Надо же, они до сих пор на месте и работают. Ты не знаешь, магазин все еще принадлежит маминым родственникам?

Теперь сердце в моей груди колотится по совсем другой причине. Разыскать маму, выяснить, есть ли у нее СЧИВ, как у меня, найти развязку – до сих пор все это было чисто умозрительной конструкцией. Но ведь мама может оказаться за этой дверью прямо сейчас. Тогда я смогу задать все свои вопросы и получить все свои ответы. И внезапно я начинаю сомневаться, что это правильно. Однако часть пути уже пройдена, не возвращаться же теперь.

– Скоро узнаем, – говорю я и толкаю дверь.

За длинным столом стоит женщина средних лет. Она составляет букет. Атмосфера магазина такая безмятежная, но эта женщина словно мечется в безумстве, яростно втыкая цветы в композицию. Волосы, собранные в хвост, разлетаются во все стороны. При виде ее у меня внутри все обрывается.

Это не мама.

Чувствую смесь разочарования и облегчения.

– Чем я могу помочь? – спрашивает она, поднимая глаза от букета. Переводит взгляд на Чун Хо: – Только не говорите мне, что вы Шим Тхэ Сон и пришли за своим букетом.

– Нет, я не он, – говорит Чун Хо.

– Хорошо, ведь я его сто раз предупреждала, что до четырех готово не будет. – Она вытирает руки о фартук. – А что я могу сделать для вас, молодежь?

– Да мы пока просто смотрим, спасибо, – говорит Чун Хо.

Он раскрывает скетчбук и принимается бродить вокруг цветов на витрине.

А я подхожу к женщине и понижаю голос, чтобы он меня не слышал.

– Я разыскиваю Пэк Ён Ми, – произношу неуверенно. – Она тут еще работает? Магазин когда-то принадлежал ее семье.

– А, вы говорите о дочери прежних владельцев, – отвечает женщина. Она понимает, о ком я, но качает головой: – Сожалею. Они давно продали магазин. Мы просто сохранили название.

Разочарование растет и затмевает облегчение, которое я успела почувствовать.

Тупик. Но ведь все и не могло быть так просто. На что я вообще надеялась?

– Спасибо вам большое, – говорю я.

Поворачиваюсь к выходу, но Чун Хо легонько тянет меня за локоть.

– А ты не забыла сделать фото для проекта? – шепчет он.

Ой, точно. Проект. С вежливой улыбкой спрашиваю у хозяйки, можно ли здесь фотографировать. Она кивает, и я нацеливаю объектив на прилавок, где солнечный свет выхватывает кружащиеся в воздухе пылинки. Я представляю в этом кадре маму – старшеклассницу с цветами в руках. Юный аппа составляет ей компанию – стоит рядом, опершись на метлу. Между ними пионы, розы и гипсофилы.

Делаю снимок.

Чун Хо и я бредем обратно к метро в тишине. У меня в голове туман. Я отрешаюсь от всего вокруг, зациклившись на тупике, в который уперлась в цветочном магазине. Конечно, ее не могло там быть. С чего я взяла, что она там? Чун Хо поглядывает на меня так, словно чувствует неладное, но не знает, что сказать. В конце концов я