Заброшка - Эра Думер Страница 16

только и слышала его треп о том, что я где-то поблизости. Полностью обратившись в слух, распознала, что Ян находился дальше, чем враг. Я разработала план, чтобы добраться до макета раньше и смыться с ним, и прикинула, что мне нужна «нить», чтобы держаться определенной дороги. А еще выдержка и, к несчастью, ловкость, которой похвастать в таком состоянии не могла.

Встав на четвереньки, приняла позу неторопливого варана и поползла к предполагаемой праздничной ленте. Стараясь мести перед собой ладонью, чтобы не напороться на осколки энергетических ламп, я морщилась от еще стоявшего в ушах рингтона. Вельзевулы совсем больные ставить такой кошмар на звонок? И… кто им звонил? Сюда, в Ро-Куро? Междумирный роуминг не напугал, значит. Или это был вовсе не звонок, а хитроумная функция – Зева частенько возился со своим сотовым.

«Неужели кровь принадлежала кому-то из Вельзевулов? – занервничала я. – Надо во что бы то ни стало их отыскать. Но для начала…»

Нашелся шнурок растяжки, который я оторвала и припрятала: вдруг пригодится, чтобы связать кое-кого. Мне несказанно повезло, что удалось проделать этот фокус, не напоровшись на моего пародиста. Я слышала, как в другом конце коридора он окликнул Яна и сказал:

– Это я. Я настоящая. Не теряйся.

Над ухом раздался сдавленный кашель, послуживший ответом. Удача. Я вытянулась в прыжке, на ощупь схватила Яна за лицо, зажала рот и, словно маньяк, без особых усилий утащила брыкавшегося напарника в противоположную сторону. Перед глазами пролетели эпизоды, в которых настоящий Ян устраивал мне полеты в лучших традициях воздушной гимнастики, швыряя то с крыши поезда в метро, то ловя на эскалаторе терминала… Тыльной стороной ладони коснулась щеки – горячая. Краснею от посредственных сценариев, как три года назад, словно не расту, а деградирую.

Вжав Яна в замурованную дверь подсобки, что едва освещалась теплым аварийным светом, я прошептала ему на ухо:

– У той в кавычках «меня» не было другого конца каната.

Пихавшийся всеми конечностями сразу макет угомонился. Пронзив меня испытующим взором, кивнул, дернув головой как ржавый робот. Я выдохнула и медленно отвела ладонь, освобождая поток брани:

– Я тебе что, игрушка – таскать меня? Могла бы сразу доказать, что ты – это ты.

С брезгливостью вытерла ладони о толстовку.

– Алло, Лисенок недалекий, как ты себе это представляешь? – и саркастически изобразила: – «Я настоящая Вера, та самая сестричка Олсен; о, нет это я, а она – моя, мать вашу, тень». Так, что ли?

– Не паясничай, – фыркнул Ян.

– Уберемся подальше от злобного близнеца… – сказала я, отступая в тень. – Есть идеи?

Напарник покрутился и остановился лицом к двери. Потерев подбородок, важно изрек:

– Первая дверь за весь «лабиринт». Однозначно куда-то ведет.

Услышав возню в глубинах тоннеля, я подозвала макет махами рук. Он провернул ручку и толкнулся плечом, но дверь ответила лишь скрипом крепежей. Состроив гримасу, попросила хрупкое тельце посторониться и разбежалась, но перед самым ударом затормозила и, легко открыв дверь на себя, поманила Яна. Спасовавший перед детской задачкой, макет побагровел от стыда и нырнул в проход. Слабо улыбнувшись, я пошла следом и предусмотрительно закрыла за нами дверь.

Свет нового пространства заставил зажмуриться. Глаза постепенно привыкли к блеклому освещению квадратных ламп, встроенных в подвесные потолки. Желтизна линялых стен, расположенных в имбалансной планировке, и песочный ковролин, спрессованный от времени, свели бы с ума любого работника. Ян уже куда-то почесал, мне пришлось нагнать его, и теперь мы оба шагали по заброшенному офису из кошмарных снов белого воротничка.

– Что за поганое местечко? – макет заглянул за поперечную стену, но за ней не оказалось ничего. – И ковры, наверное, подбирал дизайнер с диагнозом.

– Супермаркет был более… – я постучала пальцем по губам, подбирая слово.

– Обнадеживающим, – помог Ян и с короткой ухмылкой обернулся на меня. Я ответила взаимностью, хотя даже в теле харизмата владела арсеналом разве что в полторы мимические реакции. По сердцу пробежала электрическая рябь, когда наши взгляды задержались друг на друге дольше положенного, и макет, прочистив горло, убрал руки в карманы и ускорился. – Чую, если идти прямо, мы поддадимся архитектору. Будто он обвешал офис огромными неоновыми стрелами, указывающими направление.

– Ты про Архитектора Ро-Куро? – спросила я, поравнявшись с напарником.

– Нет. Да. Какая разница? – махнул он рукой и снова спрятал ее в кармане. – Я просто не хочу жить по чьей-то указке. Мне тошно следовать приказам. Помнишь, я отказался мыть посуду на перевале?

Я кивнула, воспроизведя в памяти картину из далекой – для меня, прожившей сотню одинаковых дней, – первой ночевки. Тогда, остановившись в невысоких горах, мы измотались так, что едва успели раскинуть лагерь, а наутро поставили дежурным макета. Он исправно выполнил обязанности, всех разбудил и набрал воды для кофе. Но только речь зашла о мытье посуды, Ян напрочь отказался.

– Я ведь уже пошел ее мыть, – признался напарник, приглаживая длинные волосы, – но когда Веля обратила внимание, когда спросила, не хочу ли я помыть посуду, да еще в таком тоне, будто я ребенок, мне тут же расхотелось. Понимаешь, о чем я?

– Приблизительно.

Макет замедлил ход, и я оглянулась: он вытянул руки вдоль швов, покусал нижнюю губу и выдавил из себя:

– Это была моя инициатива – помыть посуду. Когда ее присвоила Веля, она превратилась в плеть в ее руках. Я хочу, чтобы мои желания принадлежали мне.

«Уровень психологических загонов подростковый, – подумала я, глядя на то, как переминается с ноги на ногу Ян, – но что-то в этом есть».

Подойдя к напарнику ближе, я заметила:

– Все упирается в то, что ты хочешь владеть своими желаниями. Быть индивидуальностью.

Он посмотрел на меня: в глазах вспыхнули и тут же угасли огоньки, природа которых была недоступна моему пониманию. Ян недовольно вздохнул:

– Я забыл, что у тебя такое тело.

– Это какое же? – спросила я, приподняв бровь.

– Ну, человеческое, – процедил напарник в ответ и развел руками. – Я выпил много газировки.

Клянусь, мои глаза вот-вот вывалились бы из орбит и покатились по страшному ковролину. Вновь мысленно отругала себя: столько лет и опыта за плечами, а превращалась в старую монахиню рядом с этим недоразумением. Вернее, копией недоразумения в моем теле. В моем теле, которое очень не вовремя услышало зов природы.

Словно потрясений мне мало, макет брякнул:

– Отлить хочу.

– Спасибо за подробности, – ответила я, прикинув, что в некоторых раздражающих аспектах кукла прототипу не уступала. Потерев переносицу, спрятала розовые щеки, и на выдохе произнесла: – Зайди за стенку. Я отвернусь. – «Хотя к чему это, если это мое тело?» – И сам не подглядывай.

– Одна