Грим - Анастасия Худякова Страница 12

class="p1">Полиция только что раскрыла одно из самых громких дел в истории города, в которое напрямую была вовлечена семья мэра. Обошлось без жертв, и конец истории по праву можно было считать счастливым. В благодарность мэр устроил пышный прием, на котором собирался вручить особые награды полицейским и консультантам по делу. Теодора, сияющая в новом платье глубокого синего цвета, чувствовала небывалый душевный подъем и гордость. Она получала искреннее наслаждение от вечера. Дело раскрыли благодаря ей, и это было именно то, к чему Теодора стремилась. Ее отчаянная жажда приносить пользу наконец обрела реальную форму, а непосредственная помощь была признана всеми в зале. Теодора наивно предполагала, что тем вечером Баглер будет сопровождать ее как напарник, и смутилась, когда он прибыл со своей женой, которую Теодора видела впервые. Аврора Баглер была блистательной рыжеволосой молодой женщиной с точеным профилем. Она обладала безупречным вкусом, умела подать себя так, что в компании, где присутствовала она, никто больше не смел надеяться на внимание и симпатию публики. Стиг Баглер выглядел как всегда: суровый, собранный и серьезный даже теперь, когда прославляли его таланты, мужество и неординарный ум. Непривычным был, пожалуй, лишь смокинг, но сидел он на нем так, будто более подходящей одежды для начальника следственного отдела не существовало вовсе.

Теодора изредка наблюдала за супругами из противоположного угла зала. В следующий раз, когда она бросила на них взгляд, Баглеры направились прямо к ней. Стиг представил жену, и та протянула ладонь, одарив Теодору суховатой, но приятной улыбкой. Светлые, орехового цвета глаза впились в незнакомку и не отпускали во время разговора, выдав нечто важное, о чем Теодора думала весь остаток того вечера: Аврора Баглер держится за мужа так, как держится утопающий за единственную на весь океан шлюпку и ценой своей или чужой жизни не уступит ее никому. Сам Баглер казался слегка отстраненным. Он едва удостоил Теодору взглядом, коротко поздравил с победой и впоследствии пользовался лишь необходимыми шаблонными фразами. Теодора наблюдала за ними, и ей захотелось встряхнуть Баглера как следует, чтобы увидеть хоть какие-то эмоции, чтобы получить хотя бы намек на то, как он относится к своей жене, которая только и делала, что демонстрировала свое превосходство и абсолютное обладание вниманием.

Теодора слушала речи мэра, принимала поздравления и еще чаще – комплименты. Весь этот образ был столь непривычным для нее, что она не сразу начала принимать его. Теодора словно погружалась в холодную воду, ощущая прохладу как необходимое, шаг за шагом, медленно, часто вдыхая, но, вопреки страхам, это приносило облегчение и удовлетворение. Теодора позволила себе признать собственную значимость хотя бы теперь, и это чувство окрылило ее. Она стояла у окна, наблюдая, как в саду носятся дети, которым сегодня разрешили не ложиться спать в положенное время, когда к ней приблизился Баглер и неловко прочистил горло, привлекая внимание.

– Тебе положено быть в самом центре. Кажется, это твое имя на награде.

– Твое там тоже есть, но ты же не тешишь себя праздными гуляниями.

– Ну почему же? Вот, даже смокинг напялил.

Баглер пожал плечами и протянул к ней свой бокал. Они молча чокнулись и сделали несколько глотков, глядя в окно.

– Ты молодец, Холл.

– Ого! Вот это уже действительно комплимент, самый красноречивый за сегодняшний вечер.

Это была первая и единственная похвала, которую она услышала от него за время совместной работы.

– Мне незачем говорить очевидное. Ты и сама все знаешь.

– Вообще-то у людей принято иногда хвалить друг друга, понимаешь? Моральная поддержка и все в таком роде.

Он промолчал.

– Я шучу, Стиг, – добавила она, глядя на неизменившееся выражение его лица.

– Я знаю, – кивнул он, делая глоток.

– Мне понравилась Аврора. Тебе с ней очень повезло.

– В чем же везение?

Его слова заставили ее удивленно вскинуть брови. Она не могла понять, иронизирует он или говорит серьезно.

– Она очень умна, проницательна, обладает отличными манерами. Примерно так я и представляла ту, которая могла бы составить тебе партию.

– Когда-то она была нищенкой, знаешь? – сказал он, вызвав у Теодоры еще большее изумление. – Мать отдала ее в приют и вернулась домой. Она не была алкоголичкой, не употребляла, она даже не была шлюхой. Просто в какой-то момент ей надоела дочь, так что она отдала ее в приют и вернулась домой, где, кстати, проживает до сих пор. Моя тетка была заведующей в том приюте. Когда Аврора выросла, она помогла ей найти хорошую работу. Тетке она всегда нравилась. Тетка же нас и познакомила. Что за несчастное, неокрепшее существо это было. Неотесанное, необразованное, но с великим потенциалом. И она влюбилась. Я же не испытывал ничего, кроме интереса, как когда читаешь действительно хорошую книгу и не терпится заглянуть в конец, чтобы узнать, чем все закончится. И тогда Аврора начала учиться. Когда мы встретились спустя три года, это была именно та женщина, которую ты видишь там. – Он взглянул на небольшое пианино, у которого собрались несколько женщин. Все как одна смотрели на Аврору Баглер с восхищением и каким-то почти божественным обожанием. – Она стала такой из-за любви ко мне. Каждый день работала над собой, экономила на еде, но покупала книги и теперь может поддержать разговор на любую тему, от астрофизики до межрасовых конфликтов. Она работала на трех работах, чтобы платить за курсы: шитье, музыка, лекции по литературе и философии. Я даже не уверен, что есть что-то такое, чего эта женщина не умела бы. А если видит, что недостаточно хороша в чем-то, тут же совершенствуется, пока этого совершенства не достигнет. Вот такая.

– Почему ты так сказал?

– Как? – не сразу понял Баглер, возвращаясь в настоящее.

– Удивился, когда я сказала, что тебе с ней повезло.

– Ты здесь психолог. Ты мне скажи.

Он не стал ждать ответа. Поставил пустой бокал на подоконник и, заложив руку в карман, двинулся прочь, оглянувшись на секунду, чтобы сказать:

– Поздравляю, Теодора. Ты заслуживаешь все это, в отличие от меня.

Она не успела ответить и теперь смотрела на его удаляющуюся спину, пока Баглер не затерялся среди гостей.

Теодора хорошо помнила, в какую мрачную задумчивость поверг ее тогда тот разговор. Она отразилась на ее лице и теперь.

– Почему ты рассказал мне правду об Авроре в тот вечер на приеме?

Баглер удивился ее вопросу, но, подумав, ответил:

– Я этого никому не говорил. Кроме тебя тогда. Знаю, что не должен был. Что это было по-скотски. Наверно, так ты и подумала, потому что вела себя по-другому после нашей беседы. Враждебно.

Теодора кивнула. Все так.