Юрисдикция Такаши Сайто - Константин Костров Страница 12

Налив кофе по одноразовым бумажным стаканам, которые в избытке поставлялись на кухню, не забыв и нашу ершистую нарушительницу, направился в вновь в кабинет к Ито и Танаке. В кабинете Танака молчала, понуро опустив голову, а Ито сосредоточено заполнял какие-то документы на общем компьютере, имевшимся в помещении. Я поставил перед каждым участником сего действа стакан с кофе, ободряюще подмигнув Танаке, после чего уселся на стул недалеко от входа и стал пить кофе под стук клавиш служебного компьютера, наслаждаясь мигом внезапно наступившего умиротворения.

Хрупкое умиротворение момента нарушил резкий звук висящего под потолком устройства громкой связи, который передал голос дежурного:

- Четырнадцатый экипаж! Срочно пройдите в помещение дежурного по управлению! Повторяю… - вечер обещал быть томным.

Глава 4. Взгляд в прошлое. Предложение.

С того дня, как мои почки познакомились с шокером, прошло уже три недели, которые я провел в следственном изоляторе. Оказывается, как мне рассказали при задержании, это я выбил признательные показания из Андрюши и подбросил ему вещи потерпевших, чтобы выставить его виновным в совершенных убийствах. Якобы у меня с Андрюшей был давний конфликт. Ага, такой давний, что я его даже не помню.

Что ж, мой план пошел прахом, а административного ресурса Кириченко хватило не просто «отмазать» Адрюшу, но и расквитаться со мной. Конечно же, нашлись и свидетели, которые видели, как я пытал Андрюшу, вот ведь ирония, шокером, и как тайком подкидывал вещи потерпевших в дом Кириченко.

Мне предъявили обвинение в превышении должностных полномочий. Я проиграл. Не той весовой категории я был, чтобы соревноваться с таким важным человеком, как папа маньяка Андрюши. По факту все кончено, я даже не доживу до суда, так сказать, не выдержав груза вины, решу оборвать свою жизнь самоубийством через повешение. Ничего нового.

Но сдаваться я не собирался, как и умолять врагов простить меня. Я собирался бороться до конца, а еще планировал посмеяться на Петровым, который занимался моим делом.

Как раз сегодня Петров пришел ко мне, якобы для предъявления каких-то документов, но истиной целью Саши было поглумиться надо мной. Петрову было 25 лет, но он уже имел звание майора. Подсосом Саша был прозван после того, как на совещаниях сдавал все косяки своих коллег, всячески смызывал седалище начальства, убеждая его, то бишь начальство, в своей безграничной верности.

В общем, Петрова никто не любил и не уважал, на общие пьянки его не приглашали, из-за чего Подсос периодически зверел и начинал кляузничать с удвоенной силой. Саша был туп, и к работе абсолютно не приспособлен. У него был штат помощников, которые выполняли за него всю основную работу, а это убожество только подписывало бумажки, надувало щеки и важно давало интервью. Нужен был Петров Председателю исключительно как родственник какого-то важного человека.

С ним я никогда не любезничал, подшучивая над ним, за что Подсос меня искренне ненавидел, однако его интеллектуальных возможностей, не хватало на то, чтобы оскорбить меня в ответ, или другим способом прекратить мои издевательства.

Мы сидели в следственном кабинете, я был отделен о посетителя решеткой. Предъявив мне экспертизы, которые я даже читать не стал, Подсос спросил у меня:

- У вас есть какие-то вопросы? – при этом от Подсоса исходила аура злорадства и торжества. Его эмоции я читал как открытую книгу. Петров ощущал себя победителем, хотя уж кто-кто, а он мог победить только умственно отсталого в шашках, да и то, я бы сильно сомневался, стоит ли ставить на Подсоса.

- Есть, товарищ начальник! – бойко ответил я, - Слыш, Подсос, тебе майорский макинтош не жмет? – я сказал ему уже издевательским тоном, - Расскажешь, как стать таким же классным как ты, и ни у кого не отсосать? Еще, кстати говорят, что тебе не доверяют дел, сложнее, чем кража гондонов из «Пятерки». Но и тут ты обосрался. Ну ты это, Санек, соберись, может тебе там повышение квалификации какое-нибудь пройти? – с ухмылкой спросил его я.

После моих издевательских вопросов Подсос побагровел, его злорадство сменилось на злость. Напоминание о своей профессиональной беспомощности, сильно ударило по самолюбию Петрова. Кстати история с «Пятерочкой» имела место быть, хотя там и не совсем кража. Суть в том, что в супермаркеты сети поставлялись средства контрацепции, но их кто-то подменял на более дешевые, выдавая за более дорогие модели. Так было по всей стране. Дело было элементарное и его поручили Подсосу, но тот благополучно все развалил, что и служило поводом для бесконечных шуток в его адрес. Учитывая злопамятность Подсоса, и его «мазанность», никто ему в лицо ничего не говорил, но думаю, шутки до него доходили. Сейчас же, я открыто прошелся по нему. Дело не в том, что я хотел его разозлить, хотя это и было приятно. Мои действия преследовали определенную цель. Петров, не обремененный выдающимся интеллектом, не умея контролировать эмоции, под их натиском, мог и проболтаться относительно моей дальнейшей судьбы, чтобы меня напугать или унизить. Так и произошло.

- Тебе тут не долго осталось балагурить, генерал, - прошипел тот, - Еще пара недель и примеришь галстук. – от Петрова исходили волны черной злости.

- Подсос, не нервничай так сильно, сейчас закончим, придешь домой, тебя там парень твой поцелует, взбодришься, - я продолжал издеваться на Петровым, хотя в моей душе нарастала паника. Мои худшие предположения подтвердились. Меня собираются убрать, а у меня связаны руки. Под галстуком понималась петля, то есть повешение, а если повешение, то это инсценировка самоубийства. План надежный, как швейцарские часы, вашу мать.

Петров продолжал высказывать мне какие-то угрозы, но я его не слушал, отшучиваясь на автомате на тему того, что Подсос имеет нетрадиционную сексуальную ориентацию. Мой мозг работал на максимальной мощности, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, но выхода я не видел.

После того, как меня отвели в камеру, я не стал ложиться на шконку и предаваться унынию. Осмотрев серые стены одиночной камеры. Из развлечений у меня тут ничего не было. Ни книг, ни газет, абсолютный информационный вакуум. Это было один из элементов мести мне со стороны Кириченко. Ничего нет хуже, чем сидеть в одиночестве. Поэтому все свое свободное время я тратил на отжимания, приседания, боксирование со стеной. Действовал по методу, усвоенному еще при службе в армии – чем бы солдат не занимался, лишь бы зае… устал. Вот