Империя проклятых - Джей Кристофф Страница 76

Не ее.

Внезапно в затылок ей со всей силы врезался каблук. Она охнула, скатившись с Хоакина под лай собак, и почувствовала страшную тяжесть на груди.

– Долбаная сука, – выпалил Шай, и голос его звучал влажно и хрипло от крови.

Он ударил ее кулаком по лицу, и мрачная ночь сменилась ослепительно ярким днем, пульс застучал барабанным боем, из глаз посыпались искры.

За спиной Шая выросла размытая фигура Хоакина.

– Хозяйка сказала, что ее нельзя…

– Трогать? – рявкнул здоровяк. – Она сломала мне нос, и я выпотрошу эту мерзкую худосочную свинью.

Шай сунул длинный жестокий нож под подбородок Диор и надавил.

– Слышь, ты, крыса полудохлая? Я вырежу в тебе новую дырку, а потом подумаю, в какую тебя трахнуть.

В лицо ему полетел ком кровавой слюны, и Диор зашипела сквозь красные зубы:

– Жуй дерьмо, ты, трусливый хреносос.

Шай в ярости смахнул слюну с губ.

– Ну теперь ты точно напросилась…

Он поднял клинок, а Диор, извиваясь, попыталась освободиться, обессиленная, но непокоренная. Но спас ее юноша из питомника: Хоакин нанес Шаю удар ногой между лопатками и сбил его с ног в мерзлый снег, плюнув ему в рот, пока тот ревел.

– Хозяйка сказала, что ее нельзя трогать!

– Твоя хозяйка, а не мой хозяин, – прошипел Шай, вскакивая на ноги.

– Лорд Кейн подчиняется моей хозяйке, и ты тоже!

– Кем ты, черт возьми, себя возомнил? – грозно спросил Шай, поглаживая свой сломанный нос. – Тебя заклеймили всего-то пару недель назад, а ты меня учить будешь? Киара и капли бы на тебя не потратила, если бы не твои чертовы собаки, которые понадобились ей для чертовой охоты. Эта дурная сука оскорбляет и позорит моего хозяина каждым вздохом, но будь я проклят, если стерплю то же самое от тебя!

Шай набросился на Хоакина, пытавшегося схватить его за руку, в которой был нож, а Маттео прыгнул мужчине под ноги. Диор отползла по снегу назад, по губам у нее текла кровь, а клейменые рабы и гончие повалились кучей на землю. В ночи раздался визг, Маттео отлетел в сторону, кувыркаясь по мерзлой земле. Воздух прорезал влажный звук металла, вонзающегося в плоть, вздох, стон. И, отбросив с лица пропитанные кровью волосы, Шай поднялся с дымящегося снега. Хоакин лежал на спине, на его губах лопались красные пузыри. Диор поползла от Шая, пытаясь нащупать пальцами ветку, камень – хоть что-нибудь.

Шай поднял нож, и в его голубых глазах застыла холодная жестокость.

– Ну а теперь возьмемся за новую дырку…

В сумерках раздался ужасный звук: как будто разом треснула целая дюжина зеленых веток, а затем послышался влажный хлопок разрывающихся легких. Шай тупо уставился на кулак, выскочивший у него из груди, залитый кровью и сжимающий горсть дымящегося мяса. Ему хватило времени, чтобы разглядеть все еще бьющееся собственное сердце, прежде чем кулак сомкнулся, превращая его в кашицу. А потом рука вырвалась из зияющей в грудной клетке дыры, а самого Шая разорвали на части.

Куски его плоти разлетелись в разные стороны, как фейерверк на празднике, оставляя за собой след не света и пламени, а запекшейся крови. Диор вздрогнула, когда на нее брызнула мощная красная струя. А на том месте, где только что над ней нависал Шай, теперь стояла Киара Дивок, с головы до ног покрытая тем, что было в нем лучшего, и сапогами, забрызганными тем, что было в нем худшего.

Вытерев с глаз красную жижу, Киара опустила правую руку на землю и присела перед задыхающейся девушкой. Голос ее прошуршал тихо, словно гравий:

– Слишком уж ты быстронога для мышонка.

– Что, во имя великого Толева…

Мать-Волчица оглянулась через плечо, когда на поляне появился разъяренный Палач, осматривая место побоища. Хоакин лежал на спине, его трижды ударили ножом в грудь, снег под ним пропитался красным. Элайна стояла рядом с юношей, поскуливая и слизывая кровь с пальцев хозяина. Маттео валялся на животе, из раны на шее текла кровь.

– Что здесь произошло? – спросил Кейн. – Ты убила моего человека?

– Я предупреждала тебя, кузен, чтобы ты держал этого пса на поводке.

– Он был моей собственностью! – выплюнул Кейн, выпрямляясь во весь рост. – Я заклеймил его собственной рукой! И он верно служил мне двадцать лет. А теперь с ним покончено, и ради чего? Ну помял бы он немного этот персик, ну откусили бы мы по кусочку. Тебе жалко, что ли? Ты, мать твою, совсем рехнулась, Киара.

– Следи за языком, кузен. – Мать-Волчица медленно встала, поворачиваясь лицом к Палачу. – Или потеряешь гораздо больше.

Кейн зарычал, но прикусил язык, стиснув зубы. Бросив предостерегающий взгляд на Диор, Киара подошла к Хоакину и нависла над умирающим юношей. Он поднял окровавленную руку, не в силах говорить, но умолял взглядом. Мать-Волчица могла напоить его из своего запястья, залечить раны, но она не сдвинулась ни на дюйм, чтобы помочь ему.

– Охота окончена, Поэт, – пробормотала Киара. – Отслужил свое мальчик-собачник.

Хоакин застонал, широко распахнув глаза. Ангел Смерти поднял свои серпы, и от ужаса у юноши лопнул мочевой пузырь. Он посмотрел на любимую хозяйку, возможно, в поисках последней капли утешения, и его пальцы задрожали, стоило ему попытаться просто прикоснуться к ней перед смертью. Но Киара Дивок осталась невозмутимой, когда Хоакин протянул к ней руку.

И тогда за руку его взяла Диор Лашанс.

Перо Жан-Франсуа перестало царапать бумагу, и он взглянул на Селин, удивленно приподняв светлую бровь. Последняя лиат вздохнула, изучая свои вытянутые пальцы.

– Ты, конечно, удивлен и не понимаешь, зачем она это сделала. Она разорвала на нем тунику, вытерла ладонью кровь из разбитого носа и прижала ее к груди Хоакина. Зачем она решила спасти ему жизнь, когда, по правде говоря, ничем не была ему обязана, а показав этим монстрам, на что она способна, подвергла себя еще большей опасности? Кто-то, несомненно, назвал бы ее за это дурой. А кто-то сказал бы, что это благородно. Кто-то назвал бы ее молодой или мягкосердечной, упрямой или легкомысленной. Но уж точно каждый бы высказался по этому поводу. Так уж устроены эти ночи, согласен? Люди, которые ничего не знают, все равно считают, будто должны хоть что-то сказать.

– А вы, мадемуазель Кастия? – спросил Жан-Франсуа. – Как бы назвали ее вы?

– Так, как я всегда ее называла, маленький маркиз. – Глаза чудовища