За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева Страница 7

— Вы пытаетесь сподвигнуть меня к бунту против Великого Иерофанта и развязыванию новой кровопролитной войны? — ледяным тоном уточнил Белый жрец, стараясь не поддаваться давлению.

— А ты желаешь бесславно погибнуть без боя? Желаешь, чтобы и твой Учитель погиб, увидев перед смертью падение всех своих учеников?

Все же Первородные обладали непостижимой властью над душами: они подчиняли умы и сердца, воздействуя даже на сильнейших жрецов, таких, как он сам. Яниэр осознал, что невольно проникся рассказанным ему сокровенным воспоминанием. Нет, он не хотел бы брать на себя колоссальную ответственность и вставать перед выбором, который разобьет Учителю сердце. Пусть Красному Фениксу никогда не вернуться в возлюбленный Город-Солнце, еще есть возможность вернуться хотя бы в созданный им Ром-Белиат, преемник Лианора.

Там, на укромном острове в бухте Красного Трепанга, провел и он мирные дни своей юности. Вода в заливе была столь чиста, столь прозрачна, что в тихие часы казалось: остров с башнями Красной цитадели парит прямо в воздухе, поддерживаемый спустившимися с небес облаками…

Как же он устал. Порой казалось, от него не осталось ничего, кроме этой усталости. Но путь не окончен: он должен помочь Учителю в новой жизни, должен сделать так, чтобы Ром-Белиату больше ничто не угрожало.

— Учитель отправился в Ром-Белиат, мессир Арк. Вы найдете его там. Я не смогу пойти с вами: один мой вид возбуждает в Учителе праведный гнев.

На миг его охватывает ужас от того, что он сказал правду. Правда сорвалась с языка слишком легко, словно капля дождя с небес… и все же он сделал этот выбор осознанно.

— В Ром-Белиат? — немало удивился Игнаций. — Но зачем? Ведь там нет ничего, одни только старые руины и заполонившие все оливковые деревья.

— У Учителя свои резоны. — Яниэр выдавил слабое подобие улыбки и чуть поднял голову: над городом толпились, набегали друг на друга созданные им молочные облака. Кажется, дело и вправду шло к дождю. — Красный Феникс не отчитывается перед нами в мотивах своих поступков. С ним мессир Аверий Кастор Вир и Третья ученица с Красными жрицами.

— Выходит, старая гвардия снова в сборе. — Игнаций удовлетворенно кивнул. — Рад это слышать. Быть может, вместе нам и вправду удастся восстановить былое величие Совершенных. Присоединяйся и ты, Яниэр.

За последние четыре сотни лет они с Игнацием достаточно сблизились и более-менее уладили былые разногласия. В конце концов, у них было общее прошлое, которое связывало крепко… крепче, чем того хотелось бы.

— Невозможно. Учитель не станет даже разговаривать со мной, а Элиар выразил пожелание, чтобы я задержался ненадолго в Бенну, — нехотя пояснил Яниэр. — Я временно снял белую пелену с Ангу: моих сил не хватит поддерживать сразу две защитные завесы, тем более находясь тут, в истощающих землях храма Затмившегося Солнца.

Это было, конечно, не простое пожелание, а безусловный приказ. Ослушаться нельзя: показательный акт неповиновения ожидаемо взбесит вспыльчивого соученика и навлечет на Ангу лишние беды. Провокация и затягивание конфликта ни к чему хорошему не приведут. Если Элиар не пощадил обожаемого им Учителя, Яниэру уж точно не приходилось рассчитывать на снисхождение. Жрец Черного Солнца не будет милосерден.

Нет, вновь возвращаясь к этой мысли, Яниэр предпочел бы не видеть Элиара таким, каким тот бывает со своими врагами. Не видеть жеста повелительной руки, по мановению которой слетает с плеч любая голова.

Игнаций сразу понял непростое положение дел.

— Что ж, тогда не гневи понапрасну нашего Великого Иерофанта, — согласился он, произнеся высокий титул Элиара с легким оттенком презрения. — Раскрой для меня портал в Бенну, а сам оставайся здесь и внимательно наблюдай за происходящим.

Да, они стали близки. Но в общении по-прежнему не утратили осторожности и таились друг от друга, как старые, проверенные временем заклятые враги. Вынужденное сотрудничество с постоянным ожиданием удара в спину. Доверие — обоюдоострый меч. Никто из них не желал без надобности вынимать его из ножен.

Яниэр не имел иллюзий насчет Игнация: несмотря на способность при необходимости находить общий язык, тот был властолюбив и в достижении своих целей совершенно безжалостен и беспринципен. Ссора с Первородным выйдет себе дороже. В конце концов, золотое пламя Саламандры сжигает в прах почти так же быстро, как и красное пламя Феникса. Конечно, посылать Игнация к Учителю было сродни посылать лиса искать краденых кур, но может статься, что другого выбора нет.

Памятуя многие ужасы войны, Яниэр убежденно придерживался политики мира любой ценой. Ни при каких условиях нельзя открыто ссориться ни с Игнацием, ни с Элиаром. Достаточно того, что он уже рассорился с Учителем.

Зачем чинить то, что не сломано? Зачем искать войны там, где установлен какой-никакой, но мир?

В конце концов, не так ли они объединились когда-то со Вторым учеником против превосходящей их силами Ишерхэ, и не сам ли Элиар стоял во главе того мятежа? Он как никто другой должен понять их благородные мотивы.

— Я сделаю это, как только выдастся возможность, — холодно согласился Яниэр. — Если пообещаете передать лично в руки Учителю письмо, которое я напишу. Мне жаль, что Учитель не может похвалить меня за достойную жизнь. Но, возможно, я все еще смогу быть ему полезен. Не теряйте бдительности, мессир Арк: скоро вернется Шеата. Вам нужно сейчас же исчезнуть, если не хотите, чтобы нас обоих настигли катастрофические последствия вашей смелости или, лучше сказать, неосторожности.

Под надзором преданной соратницы Элиара не следовало расслабляться и проявлять беспечность. Яниэр по-прежнему колебался, хотя сложное решение, кажется, уже было принято. Но что, если он ошибся?

Прошлое неизменно. Порой мы вмерзаем в него, как в лед, и остаемся навсегда. Вдруг это заветное прошлое — все, что есть теперь у Элиара? Имеют ли они право разрушить, отнять его?

Собранные Белым жрецом магические облака созрели и набрякли, до краев наполнившись влагой. Яниэр развернулся и, не оборачиваясь, направился в приготовленные покои, оставляя Игнация одного. Необъятное небо Бенну распахнулось над ним, ветер цвета дождя развевал белоснежные одеяния. Еще теплые от солнца лепестки, сорванные внезапным порывом, вдруг коснулись кожи. Раздался первый отдаленный раскат грома, и Яниэр услышал, как позади него с глухим щелчком открылся зонт: Игнаций также не желал промокнуть.

После неприступных высот заснеженной горы Фор-Вирам, где вершины пиков возносятся над облачными покровами и рукой подать до солнца, небеса над Бенну