Потомок седьмой богини - Алессандра де Амальфи Страница 65

Я не думал, разумеется, что судьбой моей стал гигантский зверь, и не воспринимал ее как нечто большее, нежели обладающий задатками сознания питомец. И все же рядом с ней мне становилось чуть спокойнее. С ней я знал, что находился на своем месте, любой мой выбор был правильным, к чему бы в итоге ни привел, и мир этот менялся от малейшего моего вмешательства, а она была тому доказательством.

Я сумел уговорить Ниррити на полет – тренироваться следовало как можно чаще, чтобы не допустить промах в момент, когда король попросит о демонстрации или мне самому понадобится помощь виверны. Затянул хитроумное седло и с трудом взобрался на ее спину. Конструкция не внушала доверия даже после того как я несколько раз опробовал ее в деле, но это был единственный способ удержаться на виверне высоко над землей. Вырвалась наружу Ниррити, как и всегда, нетерпеливо, рывком, с бешеной скоростью взмывая в воздух. Чем выше она поднималась, тем сложнее становилось дышать, и, зная об этом, я еще в подземелье создавал вокруг себя непроницаемый воздушный шар, иначе рисковал задохнуться уже спустя пару минут. Забавная была бы смерть, Кьяру бы повеселила.

Наблюдая за Тэлфордом, я часто ловил себя на том, что выглядываю дом несчастного стражника, пострадавшего после первого – и единственного – самостоятельного полета виверны. Тобиас почти отстроил его, сделав, казалось, больше и крепче, чем тот был прежде, и я поразился его скорости. Судя по слухам, ничью помощь он так и не принял.

Гуляющих по стенам гвардейцев после того случая официально проинструктировали, приказав не атаковать летающего ящера независимо от того, виднеется ли на его спине наездник. Мысль о том, что им нельзя воспротивиться, даже если Ниррити нападет на город, лишала спокойствия, и при взгляде на миролюбиво описываемые ею в вечернем небе дуги у них неизменно подрагивали колени.

Ночью я остался в лаборатории, и это оказалось еще одним верным решением. Иветт полагала, что я занят чем-то невероятно важным, у короля складывалось впечатление, что я выполняю свои прямые обязанности, а я наслаждался обществом всевозможных сушеных трав, блестящих колб и рассыпающихся свитков. Естественная среда обитания добавляла сил, а любимое дело увлекало, и я принял несложное решение – не выбираться из лаборатории, пока не пополню все необходимые запасы и не сотворю то, что в теории могло бы понадобиться. Иначе говоря, я прятался. Выбраться заставило только дрожащее чувство тревоги, расползающееся по груди, как зараза, едва попавшая в кровь. И тревога эта была не моей.

Холодный сладковатый хвойный запах нитью привел меня к жилищу виверны. Этот аромат я знал слишком хорошо, чтобы не спешить, но все же надел маску безразличия, а шаги выверил так, чтобы они не были излишне торопливыми. Не хотел, чтобы он посчитал, будто сумел меня взволновать. Дверь оказалась открыта. Вернее, не закрывалась – голова иссушенного, обескровленного стражника лежала в проходе, мешая это сделать.

– Это было обязательно? – с укором обронил я, переступая через жертву любви Маркуса к размашистым жестам. – Фабиан не обрадуется, что ты выкашиваешь ряды его подчиненных.

– Виверне нужна жертва, – скрипуче протянул он. Водя по воздуху рукой, чародей направлял потоки крови, чтобы те добрались прямиком до пасти животного. Ниррити с упоением поглощала щедрый подарок. – Иначе она меня не примет.

– Она не сделает этого, что бы ты ей ни преподнес.

– Эти твари не так хитры, как тебе кажется.

Я не стал отвечать. Едва ли он знал о внутреннем мире Ниррити больше меня. Та же, ощутив весь спектр эмоций, испытываемый мной в непосредственной близости к Великому и Ужасному, лишилась желания показывать расположение. Из-за плотно сжатых зубов донесся рык, сотрясший стены подземелья. В мыслях я почти сумел оформить ее недовольство в слова, и они оказались исключительно нелестными. Маркус улыбнулся, будто эта реакция была именно тем, чего он и добивался, – всегда так делал, чтобы не дать другим понять, пошло ли что-то не по плану.

– Чем тебе не угодил парнишка? – Я еще раз взглянул на беднягу и, убедившись, что лицо мне не знакомо, чуть выдохнул.

– Говоришь так, будто не лишал жизни ради сиюминутной выгоды.

– Лишал, – подтвердил я тускло. – Но перестал.

Маркус огляделся, ища место, чтобы присесть, и я щелкнул пальцами, зажигая факелы. Скамейка оказалась всего в четырех шагах, старик стал совсем невнимательным.

– Ты все тот же лицемер. – Привычный хрип вместо мелодичного голоса, используемого им на публике, эхом разнесся по помещению. – Теперь еще и в прямом смысле слова.

– И отчего же ты недоволен, мастер? – Я почти содрогнулся от отвращения, вновь одарив его этим титулом, и понадеялся, что он прочтет это в моей интонации. – Я зарабатываю на своем даре, как и всегда. Как ты меня учил.

– Прячешь истинные намерения за сладкими речами. Зачем тебе Солианские острова, Эгельдор? Прежде ты и пачкаться об эти земли не желал.

– А тебе?

Маркус вскинул брови, якобы не понимая, в чем я его заподозрил. В дрожащем свете факелов красная прядь переливалась и будто пульсировала, наливаясь кровью, а тяжелый взгляд пытался придавить меня к земле. Вот только в прошлый раз я поддался из-за неожиданности, теперь же был настроен решительнее. Причина, по которой я робел перед мастером, заключалась в том, что я забывал: он точно такой же, как я, лишь старше. И это не склоняло чашу весов в его сторону.

– Если ты считаешь, что я не обнаружил твоего присутствия в умах фадрейнских бунтовщиков, то глубоко ошибаешься.

Я подошел ближе и наклонился, чтобы глаза наши оказались на одном уровне. Виверна, почуяв кипящее во мне недовольство, утробно зарычала, но лицо Маркуса не дрогнуло. Он безразлично пожал плечами.

– Всего лишь работа.

– Если еще беспокоишься о «сыне», – я скривился, – будь добр, уезжай. И не мешай мне делать мою работу.

– Беспокоюсь. Потому и хочу сказать, что это дело тебе не по плечу. Оставь короля. – В его голосе не слышалось привычного приказа, скорее… просьба? По спине пробежал холодок. Такого прежде не случалось. – Если хочешь и не боишься, забери ту, что зовешь женой, и оставь его.

– Хочешь занять мое место? – усмехнулся я.

– В нем есть что-то… ты слышал, что он может быть потомком рода Краарис?

– Да, – уверенно отчеканил я. Догадки, что именно она повелевала магией в крови Фабиана, были у меня с первого