Империя проклятых - Джей Кристофф Страница 64

Габриэль поднял руку, загибая пальцы:

– Серваж. Семья. Повиновение.

– Объясни, – потребовал Жан-Франсуа.

Габриэль закатил глаза.

– Серваж – это тупо рабство крови. Пиявки заставляют других пиявок пить из своих запястий. Один раз. Два. Даже три раза. Семья говорит само за себя: пиявки одного выводка склонны терпеть присутствие друг друга, пока не трахаются с едой друг друга. Последнее и самое важное – это повиновение. Чем дольше живет вампир, тем могущественнее он становится. Так что, если ты новоявленный детеныш, который однажды ночью захочет стать львом, тебе лучше проявлять уважение к окружающим тебя львам, как я уже говорил. Дерьмо и кости.

Последний угодник-среброносец покачал головой, потягивая вино.

– Поэтому неудивительно, что Душегубицы пропустили требования Киары мимо ушей – даже имея за плечами сотню лет, она выглядела младенцем перед такими древними существами, как Альба и Алина. Но когда вампирша, пусть и зрелая, начала дерзить парочке монстров, существовавших еще до империи… ну, скажем так, ради такого я бы отказался от еще одной бутылки этого прекрасного «Моне».

Габриэль бросил многозначительный взгляд на почти пустую бутылку на столе:

– Это был намек, Честейн.

– И весьма тонкий, я бы даже сказал, легкий как перышко, – пробормотал историк, все еще что-то записывая. – Но, пожалуйста, продолжай.

Габриэль покрутил свой кубок и сделал глоток.

Итак. Вопреки здравому смыслу, Киара не отступила. На каменных плитах у ее ног скорчилась помятая Диор. Я лежал в луже собственной крови, пытаясь дышать продырявленными легкими, левая рука раздроблена, лицо разбито. Кейн Дивок и парень с гончими притаились на краю моста, а собаки наблюдали за происходящим кроваво-красными глазами. Рабы Воссов стояли, подняв оружие и стиснув челюсти. А старшие дочери Вечного Короля уставились на Мать-Волчицу, словно впервые по-настоящему заметив ее.

– Ты что, совсем спятила? – спросили они. – Мы уже были королевами, когда твои жалкие предки копошились нищие в грязи. Мы уже были древними, когда твои предки еще не выскользнули из чрева своих матерей. И не будь мы старше, мы все равно лучше тебя. Мы – Железносерды. Наш род правил тьмой, когда твой все еще прятался в могилах, опасаясь лунного света, Дивок. И когда наш ужасный отец воссядет на пятисложный трон этой империи, ты будешь дрожать от страха.

Киара нахмурилась.

– Все падут на колени?

Душегубицы улыбнулись.

– Все. Падут. На колени.

– А знаете, что мы, Дивоки, отвечаем на это?

Мать-Волчица подняла над головой кувалду. Глаза у нее налились только что выпитой кровью и горели убийственной яростью, когда она взмыла в воздух: это был первый смертоносный шаг к яростному Смерчу Дивока.

– ДЕЛА, А НЕ СЛОВА!

Дело в том, что Душегубицы даже не потрудились отойти. Сила Неистовых ужасает, но и Воссов не зря называют Железносердами. И когда Мать-Волчица взмыла в воздух, ревя от ярости и опуская молот со всей дьявольской силой, что была в ее жилах, Душегубицы потянулись вверх, чтобы отразить удар.

И заметь, не руками.

А своими мизинчиками.

По правде говоря, я не был удивлен. Ведь Пьющая Пепел сломала острие о кожу Фабьена, хотя и была изготовлена из магической звездчатой стали. Обычное оружие разбилось бы на ее месте как стекло. Так что, думаю, для всех было шоком, когда удар Киары достиг цели – истинной цели. А метила она не в самих Железносердок.

А в каменные плиты у их ног.

И ее молот опустился на мост Кэрнхема, словно рука Господня. От удара у меня даже кости задрожали. И каким бы невероятным это ни казалось, скала, перекрывавшая пропасть между этими шпилями, бог ее знает сколько тысячелетий… Ну… она просто, сука, развалилась.

От удара пошла рябь, всех ослепила каменная пыль, гранит раскололся на части.

Душегубицы успели моргнуть, прежде чем начали падать вместе с обломками, лошадиными телами и вопящими рабами, но на головах у них ни один волосок так и не шевельнулся, даже когда они рухнули в пропасть. Трещины быстро разбегались во все стороны, скала застонала, и сооружение закачалось, как океан во время шторма. В животе у меня все перевернулось, когда я увидел, что перила, на которые сползла Диор, рухнули, и раненая девушка с кровавым хрипом полетела в пропасть.

– НЕТ!

С ревом я бросился через весь пролет, понимая, что уже слишком поздно. Но проскользив на животе по окровавленному камню, я чуть не всхлипнул от облегчения, когда увидел Диор, свисавшую с одной из ржавых виселиц внизу. Из-под ее рук, вцепившихся в прутья, сыпались хлопья металла.

– ГААААБИ!

– Держись, я иду! Я…

Внезапно шею мне словно сжало тисками, кости затрещали. Это Киара оторвала меня от пола. Ее ухмылка была липко-острой, глаза горели жаждой мести, и я почувствовал, как на расстоянии вытянутой руки хрустит мой позвоночник…

В этот момент из темноты вылетела тень, быстрая, как молния. Я услышал предупреждающий рев Кейна, мельком увидел ржаво-красное пятно, когда Феба нанесла удар, вонзив когти в плечи Матери-Волчицы. Львица была истерзана, вся в крови, наверняка Неистовые приняли ее за обычного зверя, вышибли из нее дух и бросили умирать. Но убить закатную плясунью может только серебро, холоднокровка. Серебро, магия или жестокие зубы времени. И, несмотря на свои раны, Феба продолжала сражаться, верная клятве, которую дала Диор.

Если моя кровь, или дар, или дыхание могут спасти тебя…

Киара взревела и выронила меня, а я с криком врезался в перила и полетел в пропасть. Когда я в отчаянии схватился за выступ, ржавая скоба, удерживающая на месте виселицу, за которую уцепилась Диор, сломалась. Треснул металл, девушка вскрикнула, и я, ахнув и выругавшись, схватил падающую цепь правой рукой, цепляясь за мост разбитой левой. Беспомощный, я ревел от боли, Диор болталась над пропастью, вцепившись в виселицу, но я держал крепко, и только несколько ржавых железных звеньев отделяли ее от разверзшейся внизу пропасти.

– Диор!

– Га-а-а-а-а-аби!

– Взбирайся!

– Н-не могу!..

– А я могу не удержать тебя, черт бы тебя побрал. Взбирайся!

Вся разбитая и в крови, с окровавленными зубами, Диор подтянулась вверх.

Прутья оторвались от цепи, и Диор бросилась вперед, с проклятием ухватившись за ледяные звенья, от удара по моей сломанной руке прокатилась волна белого пламени. Я закрыл глаза, боль пронзила тело. Диор ползла все выше. Феба все еще танцевала с Киарой наверху, но я слышал, что к драке присоединился Кейн, несмотря на свою искалеченную руку. Закатная плясунья теперь билась одна против двоих, и я понимал, что у нас есть всего несколько мгновений, прежде чем Феба падет.

– Взбирайся!

Мост вибрировал.

Трещины