О детях Кощеевых - Алёна Дмитриевна Селютина Страница 51

В комнате нашелся пакет гречки. Не то чтобы Яше хотелось гречки, но хотелось есть, а ничего другого не было. Как и поведала Злата в его первый день здесь, на кухне действительно лежала скатерть-самобранка, и они с Климом даже попытались ею воспользоваться. Скатерть предложила им на выбор блины, щи и салат из овощей. У блинов оказался вкус хрена, у щей – горькой редьки, а у салата – соли. Позже Елена объяснила, что кто-то пытался отрезать от скатерти кусок и тем самым попортил ее, и теперь, чтобы добиться от нее чего-то приемлемого, нужно было приложить уйму сил и времени. Мало кто готов был этим заниматься. Так что Яша взял гречку и пошел на кухню. И обязательно бы дошел, если бы из кухни прямо на него не вышел Клим.

Они оба замерли, не спеша ни заговорить, ни разойтись. Клим глядел, будто зверь, приготовившийся защищаться. Однако Яков и раньше не планировал нападать, а сейчас тем более чувствовал себя слишком разбитым, чтобы это делать.

Они стояли и молчали, пока со стороны лестницы не послышались шаги.

– А у меня вот пирожки, – вдруг быстро сказал Клим и приподнял руку, в которой нес увесистый пакет. – Только разогрел. Покупные, но уж точно вкуснее гречи. У себя буду есть. Идем?

– Идем, – ответил Яков и послушно направился за братом.

И внезапно вся эта ситуация показалась ему донельзя абсурдной. Он засмеялся.

– Ты чего? – обернулся Клим, вероятно, решив, что он смеется над ним.

– Да как в детстве. Куда ты меня повел, туда и иду, – ответил Яков, не подумав, но брат резко остановился, а Яша не успел и влетел ему в спину.

– Клим…

Не хотел нападать, а вышло, что всё же кинулся.

– Никогда я тебя ни в чем не винил и винить не буду, – вздохнул Яков. – И никто не будет.

– Лучше бы я сам тогда оступился. Лучше бы меня…

– Не надо, – устало попросил Яша. – Как случилось, так и случилось. Ты ведь не хотел, чтобы со мной что-то произошло. И нечего себя корить. С младенца какой спрос?

– Я всё понимал!

– Тебе едва четвертая зима минула. Это как с Петюни сейчас спрашивать. Ну, спросил бы?

Клим отрицательно качнул головой.

– Вот и я о том. Всё, давай уже сюда свои пирожки. Я есть хочу страшно.

Обогнул его и пошел вперед.

В комнате у Клима царил не то чтобы бардак, но беспорядок. Яков подумал-подумал и опустился прямо на пол, прислонившись спиной к кровати, вытянул ноги. Мази, что принесла ему Злата, оставалось совсем ничего, на тренировки с братом он теперь не ходил и уже готовился к тому, что скоро боль в спине вернется.

Клим развязал пакет, достал миску, вывалил в нее пирожки, поставил рядом с Яшей и сел рядом. Ели они молча. Пирожки были хорошие, горячие, сытные. Якову достались с луком и яйцом и с печенью, и он с удивлением обнаружил, что чувствует вкус и радуется ему.

– У меня еще есть, хочешь? – спросил Клим, когда Яша съел последний. – А чайник недавно вскипел. И молоко имеется.

– Странное оно тут…

– Это да. Но я уже привык.

– Клим…

Слова тут были абсолютно лишними, да и знать бы, что говорить. Поэтому Яков подумал-подумал, да и обнял брата. А тот взял и обнял его в ответ. Глупо, конечно, это всё было. Зато и правда живительно.

– Ну всё, – сказал Клим, отстраняясь. – Ты тут еще заплачь.

– Забыли?

– Забыли. А я ведь и не думал, что ты правда всё еще способен меня ударить.

– Всё еще? – удивился Яков.

– Ага. Как-то в детстве было дело, – улыбнулся Клим. – Ты маленький был, смастерил чего-то, а я сломал. А ты как налетел на меня, как давай кулачками молотить, словно звереныш. Я на тебя тогда впервые серьезно взглянул и подумал, что, может быть, мне всё же нормальный брат достался. А теперь вот… из-за…

Он не произнес имя, но оно всё равно что прозвучало.

– Пожалуйста, давай не будем про нее, – попросил Яков. – И вообще, ты мне пирожков еще предлагал.

Клим усмехнулся, поднялся и принес еще пирожков. Яков вцепился зубами и ощутил вкус рыбы. Ух! По рыбе он соскучился. Брат поставил перед ним кружку с чаем, а себе достал из холодильника упаковку молока и отпил прямо из горла. Холодильнику в комнате брата Яков втайне завидовал. Это было куда удобнее, чем хранить продукты в общем.

– Холодное же, – укорил он. – Подогрел бы. Ты же можешь.

Клим облизнул губы и ничего не ответил. Снова сел рядом.

– Расстались, что ли? – спросил он.

Якову совсем не хотелось это обсуждать. Но и снова ссориться с братом тоже не хотелось.

– Расстались.

– Ну и к лешему, – отрубил Клим, но поймал его взгляд и вздохнул сочувствующе. – Ладно, не кисни. Девки – существа сложные. Может, вернется еще.

– Нет.

Снова помолчали. Сидеть рядом с братом было хорошо, даже если порой его слова и злили. Но он был родной человек, и до определенного предела Яков был готов простить ему всё.

– Баба с возу – кобыле легче, – уверенно заявил Клим и легко ударил его по плечу. – А давай выпьем? По-моему, повод есть.

– Чего?

– Чего-чего?! Горячительного, конечно. Жди.

И он снова встал и достал из холодильника две стеклянные бутылки.

– Местное пиво, – провозгласил Клим. – Эффект что от бражки, только побыстрее. Пробуй.

Он откупорил одну бутылку и протянул Якову. Яков подумал-подумал, а потом взял и отпил. Ну, не отравит же его родной брат. Напиток пролился в горло, Яков сморщился: что ж кисло так? Не то что меды дядьки Борислава. Тем не менее сделал еще глоток. К черту всё, один раз можно. Клим никогда не пьянел до одури, если что – присмотрит.

Клим открыл свою бутылку и тоже отпил. Какое-то время они пили молча. Обоим было о чем подумать. Но когда пива в его бутылке осталось на два глотка, Яков наконец ощутил, что готов заговорить. И что хочет этого.

– И часто ты нынче пьешь? – спросил он.

– Да нет. Как-то раз взял попробовать, да одному пить невесело. Думал, может, зайдет кто…

– А с другими у тебя как?

Клим пожал плечами.

– По-разному. Вроде все со мной общаются, но коли сам подхожу, а так к себе не зовут. А у тебя?

Яков пожал плечами.

– С кем мне тут общаться? Я ж не бываю нигде… Только со Златой, но…

Отчего-то обожгло глаза. Кажись, всё-таки захмелел с непривычки. А, ну и ладно. Держаться дальше не было никакой мочи.

– Клим, – позвал он. – Мне плохо без нее.

Плохо. Плохо, что заставил страдать вместо того, чтобы просто отпустить. А еще – совершенно эгоистично – что не врывается к нему в комнату, не норовит то и дело дотронуться и поцеловать шрамы, не объясняет сотню непонятных слов, не зовет Яшей, растягивая то «я», то «ш», не дразнится, заставляя краснеть раз за разом.

Он знал: Злата не испытывает к нему и доли того, что он испытывал к ней, и всё равно ждал как дурак, потому что рядом с ней, даже такой, холодной и заколдованной, мир становился ярче. Но продолжаться так дальше ведь всё равно не могло. Они оба запутались в этом, что мухи в паутине, и финал и так был ясен. И что бы Яков ни сделал, остался бы один. Но если бы тогда, в комнате, он всё же не дал ей уйти… Если бы разговорил, успокоил… Если бы она доверилась… Если бы пришла к нему теперь… Как это могло бы быть? Как она там? Нужно было всё-таки написать. Хоть что-то…

И впрямь только расплакаться не хватало. Яша ждал, что брат станет ругаться и обзовет слабаком. Но вместо этого Клим посмотрел серьезно.

– Я тебе сейчас расскажу кое-что, – вздохнул он, – но сначала сигарету возьму, ладно?

Яков пронаблюдал, как брат идет к куртке, достает пачку и зажигалку, лихо выуживает сигарету и прикуривает. И по тому, как ловко у него всё это получилось, Яша понял, что курит Клим уже даже и не во второй раз.

Клим вернулся, упал на кровать, глубоко затянулся и с блаженным выдохом выпустил в воздух длинную струю дыма. Воздух пропитался горечью, но Яше было всё равно.

– Помнишь Ксеню? – спросил Клим.

– Это которая лет пять назад замуж за парня из соседней деревни вышла? – напряг память Яков.

– Ага. Я это… ну, в общем… Я