Сингония миров. Относительность предопределенности - Валерий Петрович Большаков Страница 5

Пётр снисходительно улыбнулся:

– Леночка, ты серьёзно? Помнишь, чем там всё закончилось? Полной задницей! «Тахмасиб» повредил фотонный отражатель и едва не провалился в Юпитер. В конце концов, все выжили, но это уже действительно была фантастика! В квадрате!

– Да нет, повесть хороша, – вступилась Шарли, глядя на Браилову поверх чашечки с крепким чаем. – Но… Видишь ли, если бы они действительно туда сунулись… я имею в виду – в атмосферу Юпитера… то умерли бы от лучевой болезни за два-три часа, ещё до пересечения орбиты Ио.

– Точно, – величественно кивнул Пётр. – Просто в конце пятидесятых не знали про радиационные пояса Ван Аллена. Их открыли уже после того, как братья Стругацкие сдали «Путь на Амальтею» в печать!

Лена вздохнула:

– Ну-у… Всё равно… – она мечтательно сощурилась. – Амальтея… Звучит как имя балерины!

– Вообще-то, – хихикнул Бельский, – так звали козу!

Шарли усмешливо фыркнула:

– Но красиво же? А по факту – радиоактивное пекло, облучение под тысячу зиверт в сутки.

– Вот и выбрали Каллисто, – солидно подытожил Пётр. – Далеко от магнитного пояса, почти нулевая радиация, стабильная орбита, низкий гравипотенциал. Идеально для высадки!

– Только не поэтично, – сказала Лена с капризной улыбкой.

Бельский рассмеялся:

– О, это как сказать! Вид на Юпитер с Каллисто, наверное, самое поэтичное и сказочное зрелище в Солнечной системе! Необъятные полосы облаков… Танцующие штормы… Большое Красное Пятно… Планета-гигант охватит огромную часть неба, чуть ли не пятьдесят градусов в поперечнике! – глянув на озадаченную завлаба, астрофизик крякнул: – Узкая спц-ц-цилизация! Ну, вот тебе для сравнения – Луна на земном небе занимает едва полградуса! Представляешь?!

– А ещё там видно Ио, Европу, Ганимед – как яркие кругляши на черном небе или темные диски на сиятельном фоне Юпитера… –медленно проговорила Шарли, и коротко рассмеялась, отмахиваясь пустой чашкой. – Повествую так, как будто всё это видела!

– Но увидишь… – завистливо вздохнула Браилова.

– Леночка, – утешительно зажурчал Пит, – мы – учёные, а не поэты! Но камень с Каллисто тебе привезём обязательно – пусть лежит на полке и напоминает, как всё начиналось.

Лена откусила от еще теплого пирожка, подумала и решила обидеться:

– Ага… Я, значит, проложила дорогу к звездам, – изрекла она нарочито горестным тоном, – а вы, две наглые морды, решили возместить мне дальние планеты… – трагическая пауза. – Булыжником с Каллисто? Ха! В честь Шарли назвали здоровенную шпинель с Цереры, аж с кулак размером – она теперь на обложках всех глянцевых журналов… А мне – каменюку с пыльных тропинок?

Шарлотта хихикнула:

– Ленусик! Да мне моё именное сокровище только дважды подержать дали! Первый раз ещё на «Циолковском», а второй – для фотосессии!

Браилова фыркнула:

– Ладно, утешили! Но я хочу, чтобы в честь моей интерполяции назвали хотя бы астероид. Или какую-нибудь чёрную дыру!

– В честь твоей интерполяции, – бодро ответил Бельский, – тебе вручат Нобелевскую премию! А вот в честь Леночки Браиловой… Назовем планету земного типа! Где-нибудь у Альфа Центавра или Тау Кита… В общем, какую первой откроем, ту и назовем! Еленией. Еления, хм… Или Лениана? Похоже на «лениниану»…

– Элена! – со вкусом произнесла Шарлотта. – Звучит?

– Звучит! – рассмеялась завлаб. – Только камень с Каллисто тоже везите… Для зачина!

Тот же день, позже

«Гамма»

США, Вашингтон, Пенсильвания-авеню

Не всякому «Джи-мену»1 выпадает шанс доложиться лично директору, самодовольно усмехнулся Дэн Уортли, шагая коридорами громадного Здания Гувера.

Это же замечательная возможность, верно? Продвинуться, подняться повыше… А как этого добиться, пока тебя не заметят? Да никак! Вот и надо сделать так, чтобы заметили…

…Строгая секретарша провела Уортли в самый высокий кабинет, и бесшумно прикрыла дверь. Дэниел взволновался, увидев верховное начальство вблизи, но постарался успокоить расходившиеся нервы.

Он припомнил, как одобрительно кивал крикливым новостям в газетах, когда кандидатуру Рэя согласовывали в Конгрессе. Президент выдвинул его директором ФБР, а Рэй на слушаниях высказался с пафосом, что будет служить не Трампу, а закону. Прогнулся – и сенаторы мигом его утвердили!

Вот что значит гибкость позвоночника и принципы-трансформеры! Да и кто такой Кристофер Рэй? Крючкотвор, адвокатишко, плутоватый законник! Способный, конечно, знающий, но не более того. Иметь этого пройдошливого типа на своей стороне выгодно, однако благоговеть перед ним не стоит. Хотя спину гнуть – полезно для здоровья… И для карьерного роста.

– Добрый день, сэр… – прошелестел агент.

Директор ФБР лишь глянул на Уортли, отрываясь от писанины, кивнул и рукой указал на кресло перед огромным письменным столом – в Овальном кабинете и то меньше.

Дэн присел, держа спину прямой и демонстрируя робость нижестоящего. Когда он смотрел на Кристофера Рэя, то сравнивал образ этого человека не с героями живописных полотен, а с персонажами предвыборных плакатов или киноафиш. Рэй, энергичный, подтянутый, излучавший уверенность и позитив, выглядел, как стопроцентный американец, великая мечта которого сбылась…

Директор глянул на Дэна в упор, и тот оцепенел.

Рэй снисходительно улыбнулся, вероятно, заметив состояние подчиненного.

– Агент Уортли? – мягко уточнил глава ФБР.

– Да, сэр, – вытолкнул Дэниел.

Рассеянно кивнув, Рэй открыл тоненькую папочку и пробежал глазами текст, писанный от руки, как будто освежая память.

– Ваше письмо я прочел дважды, – выговорил он. – Не скрою, весьма любопытно, весьма… М-м… Я также ознакомился с вашим досье – вас характеризуют, как человека спокойного, выдержанного, не склонного к авантюрам. И как же с этим соотносятся ваши действия? Вы же понимаете, что ваше расследование, которое вы вели в одиночку, незаконно, поскольку велось без санкции судьи?

– Понимаю, сэр, – глухо ответил агент. – Да, формально мои действия преступны, но оправданы. Я стремился максимально сохранить в секрете информацию, пускай даже полученную в обход закона. Ведь то, что мне открылось, имеет воистину глобальное значение!

– Хм… – Рэй тонко улыбнулся. – В вас чувствуется изворотливость хорошего юриста! Ну, вопрос субординации опустим…

Задохнувшись, Уортли позволил себе перебить директора:

– Сэр… Я не обратился к старшему агенту Симмонсу не потому, что вздумал интриговать. Просто суть дела, изложенная в моем письме, слишком серьезна, чтобы передавать ее по эстафете. И… да, в официальном докладе я скрыл часть сведений – именно так, сэр, не утаил, а скрыл! – но по иной причине: побоялся, что меня сочтут сумасшедшим, если выложу все факты.

Директор глянул на Дэниела с легким удивлением – и с растущим интересом.

– Хм… Веские доводы. Вот что… – он оттянул рукав пиджака, посмотрев на часы. – Ага… Ну, четверть часа у меня найдется… Хм… Ваше письмо, Дэн, больше всего походило на рапорт – до того тщательно вы избегали эмоций и суждений. А я хочу услышать от вас и ту