Башня Вемовея. Душеспасательница - Анна Невер Страница 46

– Вемовей Ранев.

– Слушай, друг, а у тебя можно переночевать, а? Правда, позарез нужен ночлег. Жить негде, чес слово.

На плутоватом лице высветилось выражение вечной скорби, он даже ладони сложил вместе, и ноша в виде шмоток тому не помешала.

Вемовей задумался, прокручивая в уме, чего это ему будет стоить. Сосед – неудобство еще то, но он уже устал отбиваться от новых подселенцев. Так хоть на его условиях заселится.

– Можешь.

– О, спаситель! – оборотень чуть было не запрыгал на месте.

– Но у меня есть ряд требований. Я люблю, когда тишина в доме.

– Да я тих, как склеп в ночи, – жарко откликнулся новый знакомец.

– Не выношу запах табака, – прадед не курил, и в этом Вемовей пошел в него.

– Не курю, вот те святая звезда.

– Чтобы не гадил, немытые тарелки, крошки, мусор не терплю…

– Все будет в чистейшем виде, мамой клянусь! Языком лизать стану, хвостом мести.

– Увижу клочки шерсти по углам, вылетишь.

– Вычесывать себя ежедневно буду, вылизывать…

– Избавь от подробностей. И никаких девок по ночам в койках.

– Оу, – грустно выдохнул оборотень. Последний пункт курсантика почти подкосил, но он таки сдюжил.

– И самое важное: обо мне ни с кем ни слова. Устраивает – заселяйся.

Вздохнув так тяжело, будто его на заклание ведут, оборотень согласился. Вемовей подумал, не совершил ли он большую ошибку, приютив этого артиста. Но решение уже было принято.

* * *

С залива веяло прохладой. Тишина. Лишь утром да в обеденные часы тут бывало многолюдно, когда к пирсу причаливали, а потом отходили торговые да грузовые судна. Вечера же оставались спокойными. Вода в бухте обычно смирна, не то что на родном побережье. Там даже в безветрие по морю гуляли кудрявые буруны, а в шторма волны лупили так, что казалось раздробят утес.

Вемовей привычно улегся на дно причаленной лодки, спугнув пару чаек, и раскрыл книгу по вэйплетениям. Затем предался размышлениям, выстраивая в голове очередную версию взлома поводка.

Не заметил, как свечерело. В небе зажглись робкие бледные звезды, когда послышался разговор. Вем узнал их. Командир и душеспасательница неспешно прогуливались по мосткам, держась за руки. Явно возвращались с какого-то светского приема, поскольку Мостовцев щеголял парадным белым кителем, а душеспас сияла, как ангел, в платье из золотистого атласа.

– Поли, душа моя, я уверен, что лучше девушки мне не найти. Твой батюшка в отъезде, и я дождусь его. Позволь мне просить твоей руки у него! Ты же выйдешь за меня?

Полина удивленно смотрела, как парень становится перед ней на одно колено.

– Прошу тебя стать моей женой!

В его руке блеснуло колечко.

Поля накрыла щеки ладонями и растерянно уставилась на него. Пауза затянулась, и парень занервничал. Это словно разбудило девушку, и она с улыбкой прошептала:

– Хорошо, Илья. Да!

Командир надел украшение на пальчик избранницы и вызвал говор: «Давайте, ребята!» Миг, и небо озарилось вэйновским салютом. Вэя рисовала узоры и распадалась водопадами искр. Яркое зрелище. Пятерка вэйскадровцев дружно свистели им с берега и кричали поздравления. Хлопнула бутылка игристого вина, послышался звон хрустальных бокалов.

Когда пирс опустел, Вемовей откинулся снова на спину и с силой зажмурил глаза, чтобы не видеть звезд. Острая горечь появилась во рту, которую невозможно сглотнуть. Он и сам не мог понять собственной реакции. Это же душеспас. Чужая невеста, с въедливым характером. Он же это знал. А еще необычайно одаренная, с опозданием, но он это понял. Прочувствовал, так сказать, на собственном опыте. Выходя из кабинета после каждой процедуры, он ощущал, будто с его свинцовой души снят очередной камень.

– Полина, – прошептал он.

Дивно красивая, избалованная, по слухам из богатой и именитой семьи. Он же лишак-голодранец, с очерненной родословной, внук отступника. Ни денег, ни титула. Он ей не то что не пара, он и мыслить о ней не имеет права. А вот, изнань возьми, мыслит.

– Она не твоя, – процедил он сам себе. – И никогда не будет. Уймись, дракон тебя дери! – кулак с силой ударил о борт лодки.

Ноги сами принесли его к дракушне. Плевать, что в ночь, его никто не останавливал.

Небо – его маленькая свобода, его единственный друг, его отдушина. Разве можно не наслаждаться полетом, пьянящей скоростью, горячностью тела древнего дракона под седлом? Встречный прохладный ветер бьет наотмашь в лицо. И Вемовей надеется, что он вышибет из его головы дурь о чужой невесте или хотя бы одного подселенца-демона. Еще один вираж – десятый. Затем резко вниз до водной глади, чтобы черное перепончатое крыло разрезало слабосоленую волну, взбило фонтан брызг. И снова вертикальный взлет к облакам: во влажное марево, что остужало бессмысленный огонь в груди. Небо – это его жизнь.

* * *

Днем спустя по пути в дракушню Полина влилась в ряды тех, кто наблюдал за полетом лишака.

– Вот дает, – перекидывались репликами курсанты. – Лишак, а так летает.

– Ой, девочки, убьется же без наклада удержания!

– Не убьется. Этот парень сидит в седле, словно в нем родился.

– Еще он скип вертит, как мы. Был я на его уроках.

Полина покачала головой, следя за стремительным пике. Верно его называют курсанты безбашенным.

Горуша встретила снова недовольным рыком. И почему у рогачей всегда плохое настроение? Будто у них постоянная зубная боль. Ярость в этих красных древних – абсолютная эмо-норма. Проведя очередной эксперимент, Поля снова в этом убедилась. Она обволакивала драконицу своим даром, и тогда та позволила войти в клетку. Однако благожелательность древней длилась не более минуты, потом снова надо было влиять на нее даром. Полина каждый раз записывала свои наблюдения в дневник.

Закончила и распрощалась с Горушей. Получив в ответ гневное «Гррр», что, должно быть, означало на драконьем «Катись восвояси», Полина покинула дракушню.

Вемовея Ранева она заметила издали. Парень сидел на мосту на широком каменном парапете, сложив ноги по-шуйски, глядя в пропасть под собой. Его черные волосы трепал ветер. В фигуре читалась обманчивая расслабленность. Любовался он видом на залив или погрузился в думы, не известно. Она хотела было повернуть к порталу, но ноги сами понесли ее к мосту.

Вчера на пирсе она чувствовала его присутствие. Слышала его негодование и скорее усилила заслон. Испугалась. Этот человек легко умеет приводить ее мысли в замешательство. Потому лучше с ним не общаться. Тогда зачем она шагает по мосту?

– Вемовей, – позвала она его.

Спина парня напряглась, но сам он не обернулся.