Прощание - Паскаль Кивижер Страница 45

Обмен заложниками предполагал взаимность. Тибо тоже отпустил Викторию к Жакару. Сири, минуя ее, узнала в ней огненную фею и вцепилась в юбку. Но Виктория не дала ей задержаться: она показала на короля и двинулась дальше. Девочка встала в нескольких шагах от Тибо, незнакомого ей господина. Она надвинула меховую шапку на прищуренные глаза и поглубже сунула руки в муфту. Он объяснил, что стражник отведет ее в чудесный дворец, где ее ждет другая фея. Привыкшая к убогой жизни Сири не поверила ни единому слову.

– Добрая фея с шариками, – прибавил Тибо.

Сири склонила голову набок, внимательно его изучая. И, видимо, заключила, что вид у него незлобный, поскольку пошла с Овидом. Вскоре их очертания растворились во тьме.

На другом конце мыса Виктория наконец воссоединилась с любовником. Жак открыл перед ней полу плаща и притянул ее, крепко обхватив за талию. Пламя подсвечивало его осунувшиеся черты. Он как будто постарел, стал более диким, свирепым, красивым. Его полные губы коснулись шеи любовницы, затем он прошептал ей что-то на ухо. Она крепко поцеловала его в губы и, взяв Стикса за поводок, пошла прочь. Она шла, покачивая бедрами, словно освещенная факелами дорожка была танцевальной площадкой. Проходя мимо Тибо, она даже не взглянула в его сторону и направилась к ожидавшим ее где-то людям Жакара. Привязав пса к чахлому кусту, Виктория исчезла на темной равнине.

– Привет, брат! – перекрикнул ветер Жакар.

– Привет, брат, – прошептал Тибо и двинулся навстречу.

Они одновременно обнажили мечи. У Жакара он был тонкий, легкий, искусной работы, с острым концом и гардой из двух хитро соединенных полукружий. Витая рукоять прекрасно подходила как для одноручного, так и для двуручного хвата; навершие, служившее противовесом клинку, подчеркивало его легкость. Он был равно хорош и чтобы рубить, и чтобы колоть, а из-за своей длины волочился бы по земле, если бы не был закреплен на поясе под углом. Даже в темноте Тибо сразу понял, что ему будет сложно поразить противника, не будучи пораженным прежде, и что в скорости и координации он также ему проигрывает. А главное, он понял, что брат пришел убивать.

Жакар в свою очередь от души посмеялся бы над тем старьем, которое Тибо держал в руке, если бы не заметил сложенное крыло. Он вздрогнул, но решил, что это копия. Чтобы размяться, он стал крутить меч над головой, быстро приближаясь. Лезвие свистело, как и шквальный ветер. Подойдя на положенное расстояние, он остановился и встал в стойку.

Первый миг дуэли, когда все еще целы и все возможно, всегда будто вне времени, – полная неподвижность. Жакар прервал его, с места ринувшись в атаку. Тибо отбил ее и тут же ударил в ответ. Несмотря на свою тяжесть, меч его будто летал сам собой. Жакар сделал выпад, Тибо ушел в сторону.

Они двигались быстро и точно. Долгое время никто не мог взять верх. Длинный клинок Жакара постоянно метил в смертельную зону, и тот на удивление удачно использовал то преимущество, какое имеет левша в битве с правшой. Тибо ловко и сосредоточенно отбивал его, всякий раз по-разному. Он менял стойки и отражал удары всеми частями меча: сильной, средней, быстрой и даже драгоценными серебряными крыльями. Тибо не упускал случая для контратаки и задел лицо Жакара, оставив точь-в-точь такой же след, как у него самого. Жакар коснулся раны, слизнул с пальца кровь, удивляясь такому вероломному удару, и притворился, что атакует.

Тибо знал его любовь к ложным выпадам и не поддался. Тогда Жакар разозлился на себя. Он охотно избавился бы от плаща, который так опрометчиво оставил из любви к эффектности и излишней самоуверенности. Но теперь было поздно. Исполнившись решимости, он поразил Тибо чуть ниже плеча: острие прошло сквозь тройной слой кожи и открыло старую рану времен их фехтовальных занятий. И тут же с криком, чтобы отвлечь, Жакар почти самоубийственно бросился на Тибо, со всей силы прижав лезвие к его лбу. Горячая кровь струей хлынула Тибо в глаза. Из-за такой раны, цель которой всегда – ослепить противника, свидетели обычно останавливают бой. Но не в этот раз. Тибо, вынужденный постоянно отирать лицо рукавом, стал защищаться как новичок: держа меч острием к земле, гардой на уровне глаз. Видя его слабость, Жакар оттеснил его к факелу. Тибо старался отступать осторожно, но вскоре оказался у самого огня.

Жакару удалось долго удерживать его там. Тибо чувствовал спиной нарастающий жар огня, но знал, что стоит ему оглянуться, чтобы оценить расстояние, как его ждет смертельный удар. Кровавая завеса скрывала все, и он бился почти на инстинктах. Наконец мечи скрестились у самых гард. Жакар надеялся, что Тибо шагнет назад и вспыхнет, Тибо изо всех сил старался не уступить ни пяди.

Исход решил порыв ветра, воспламенив рукав Тибо, и он нырнул вбок, чтобы затушить его о землю. Ему удалось проскользнуть под мечом Жакара. Но, поднимаясь, Тибо совершил ошибку: оперся на поврежденное запястье, и всю руку пронзила острая боль. Он остался на земле. Его рука незаметно выпустила меч, большой палец не слушался.

Тибо мгновенно принял решение. Классические законы дуэли запрещали смену руки во время поединка, но законы Краеугольного Камня запрещали поединки вообще. Тибо видел, как у брата на виске вздулась вена, как дергается у него жилка под глазом. При первой же возможности Жакар безжалостно положит конец битве; и сядет на трон еще до рассвета. Он уже улыбался. Меч Тибо сам собой перешел из правой руки в левую.

Жакар подошел, готовясь заколоть Тибо, но тот ранил его под коленом, с той стороны, откуда он не ждал. Подлый удар, глубокий порез. Жакар взвыл и упал на спину. Тибо встал и тут же получил камнем в лоб и ногой в колено. Бой уже не имел ничего общего с классическими правилами. Жакар с трудом держался на ногах, смена руки застала его врасплох, и потому защищался он неумело. Тибо этим воспользовался и сделал ложный выпад, к чему прибегал редко. Жакар купился и, отбивая несуществующий меч, на какую-то секунду потерял равновесие. Тибо бросился на него. Жакар упал на локоть, но смог отразить удар и в это время подняться.

Второе падение взбесило его, он стал биться с удвоенной силой. Но всякий раз, когда Жакар полагался на силу, вскрывалась его слабость: он начинал проигрывать в ловкости и тактике и слишком открывался. Усталость и боль давали