Молитва к Прозерпине - Альберт Санчес Пиньоль Страница 43

– Откуда могло взяться это существо? – задал он вслух вопрос, который вертелся во всех наших головах.

– Тебе лучше нас должно быть это известно, – язвительно сказал ему Бальтазар, который к этому времени немного успокоился. – Ты же родился в этих местах.

– Нет-нет, – решительно возразил ему Куал, – такие твари здесь никогда не водились, поверь мне.

– Он явился из подземного царства, – заявил я.

– Ерунда! – возмутился Бальтазар. – Под землей никто не живет.

– А ты откуда знаешь? – спросил его Сервус. – Небеса состоят из светоносного эфира и никаких плотных тел удерживать не могут, поэтому камни падать оттуда никак не должны и все же иногда падают.

Бальтазар все равно отвергал эту идею. Я вздохнул и сказал:

– Ты не был с нами под землей. Туннелю нет конца, и он уходит в самые недра земли. И смотрите, что было с собой у Голована.

Ситир вынесла на поверхность не только монстра, но и мешок, узлы которого сейчас развязала. Оттуда появились два странных существа: их цилиндрические туловища были не длиннее руки взрослого человека. Своим видом они напоминали больших кальмаров, только вместо щупальцев вокруг их ртов располагались какие-то отростки, похожие на маленькие лопатки. Как только Ситир выпустила их из мешка, они тут же бросились на землю и стали ее сверлить, заглатывая песок и глину, которые потом вылетали из отверстий, расположенных на боках этих существ. При этом они издавали своеобразный шум, напоминавший храп гигантского быка, и мы с Куалом сразу его узнали: пастух слышал его перед тем, как чудовище появилось из-под земли, а я в ту ночь, когда оно напало на мой паланкин.

– Наш старый знакомый приручил около сотни таких тварей, – добавил я, – и использовал их для рытья туннелей. И вы можете сами убедиться: работают они очень быстро.

Пока я произносил эти слова, два «кальмара» успели исчезнуть под землей. Мы снова стали рассматривать нашего пленника, созерцание которого порождало множество вопросов. Кто он? Откуда явился к нам? И зачем? Почему он убивал людей? Я знаю одно, Прозерпина: когда группа людей задается несколькими вопросами сразу, она не отвечает ни на один.

Я встал на колени рядом с Голованом, чтобы разглядеть его получше и осторожно провел рукой по его груди: твердая поверхность под моими пальцами оказалась не чешуей, как чудилось на первый взгляд, а неким подобием кольчуги. Однако если люди обычно делали кольчуги из маленьких сплетенных вместе колечек, то его броня состояла из крошечных пластинок, плотно прилегавших друг к другу. Я попробовал отделить одну из них двумя пальцами, но она не поддавалась, и мне пришлось прибегнуть к помощи Бальтазара, который не без труда отковырнул одну из пластинок своим маленьким ножом и протянул ее мне. Я поднес пластинку к глазам и страшно удивился:

– Это не кожа и не металл!

Нет, его бронь была из другого материала. Представь себе, Прозерпина, наше удивление, когда мы разглядели, что эта «пластинка» была живым существом, каким-то насекомым, похожим на жучка с плоским панцирем. Он дрыгал ножками, пока я держал его двумя пальцами, перевернув на спинку. Получается, броня Голована состояла из множества маленьких насекомых, сцепившихся друг с другом, словно дисциплинированная когорта крошечных солдат, выстроившихся по команде.

Мы снова начали рассматривать монстра и его невероятную, ни на что не похожую фигуру. Ростом он был с не очень высокого человека, но его руки и ноги, по крайней мере по отношению к худому туловищу, оказались длиннее, чем у людей. Пальцы рук состояли из четырех фаланг, а не из трех, как у нас, а большой был почти таким же длинным, как остальные. Голован носил штаны, но не такие длинные, как у галлов, которые закрывают ноги до щиколоток, а короткие, только до колен, похожие на те, что носят наши солдаты. Палузи потянул на себя разом обе штанины, решив раздеть монстра, – штанины были сделаны из какой-то странной эластичной материи, напоминавшей змеиную кожу.

Нижняя часть тела Голована обнажилась, и все мы с нездоровым любопытством стали разглядывать место, где рассчитывали увидеть половые органы, но нашим глазам открылась только ровная кожа, неинтересная, как ссадина на коленке.

– Вы видите то же самое, что и я? – Мне трудно было поверить своим глазам.

– Я вижу, что не вижу ничего, – ответил Бальтазар.

Сервус задал вопрос, более свойственный исследователю природы:

– Но как же они тогда размножаются?

Меня этот вопрос совершенно не волновал, и, будучи истинным сыном Субуры, я решил поддеть Куала:

– Если бы твои клиенты оказались такими, ты бы просто умер с голоду.

Но всем было не до смеха.

Я уже говорил тебе, что нижние конечности Голована были похожи на ноги страуса, но при ближайшем рассмотрении обнаружилась и еще одна деталь: нам казалось, что он ходил босой, но мы ошибались. Он носил некое подобие носков, плотно прилегавших к его ногам. Бальтазар стянул их с чудовища, и, к нашему удивлению, они вдруг ожили, стали извиваться и вырвались из рук пунийца! Оба носка упали на землю и поползли, двигаясь неуклюже, как осьминог, оказавшийся на берегу.

– О вонючий бздеж Юпитера! – закричал я.

Все машинально расступились, только Ситир взяла один «носок» в руки, не испытывая ни страха, ни отвращения. Он был похож на длинную сумку, корчился в воздухе и извивался. Я посмотрел внутрь «носка»: на его внутренней стороне шевелились, словно лапки жука, крошечные щупальца.

– Надень его, – приказал я Сервусу.

Но Ситир избавила моего раба от неприятной операции и сама натянула носок на свою ногу.

Носок-осьминог плотно прилег к ее ступне и щиколотке, будто слившись с ними. Ситир подтвердила:

– В нем очень удобно: он мягкий и сразу приспосабливается к ноге, лучше любой обуви.

Я не знал, что и подумать. Меня прошиб озноб: кем был этот народ, приручивший насекомых и прочих тварей, подобно тому как мы научились подчинять своим интересам кожу и металл?

– Выньте кляп у него изо рта, – распорядился я. – Немедленно!

Мой приказ выполнили. Монстр, вероятно, понял, что я хочу с ним говорить: он молча устремил на меня взгляд, а я стучал себя раскрытой ладонью в грудь и повторял: «Марк, Марк Туллий».

– Ты уже знаешь, что меня зовут Марк. Однажды ночью ты называл меня по имени, помнишь? А как тебя зовут? Как твое имя? Представься нам!

И тогда он сказал: «Текто» или что-то в этом роде – и засмеялся. Уверяю тебя, Прозерпина, он смеялся от души, повторяя: «Тек-то, тек-то, тек-то», словно молился или отдавал какое-то распоряжение, –