Новый мир 2. Финал - Эмили Ли Страница 4

Она, — благодарно кивнул Честер, соглашаясь. Сам бы он имени не вспомнил. — Она пробыла в здании тюрьмы немного и ушла. Спустя несколько часов вернулась с кувшином и тканевым свертком, внутри которого что-то лежало. Ушла быстро. Минут через десять. С собой унесла пустой кувшин.

Чонсок молча обдумывал услышанное. Когда он устанавливал незаметное круглосуточное наблюдение за тюрьмой, надеялся, что на эту приманку клюнет сообщник заключенного. Должен же быть кто-то, кто отправится его освобождать. Чонсок рассчитывал заполучить ещё одного разведчика, если таковой есть. Доклад Честера вызвал у него недоумение. Он не ожидал со стороны изимцев подвоха, хотя если вспомнить Кларис и её многолетнюю связь с врагом…

— Какие будут распоряжения? — спросил Честер, устав ждать ответа.

— Наблюдать. Если Катрин предпримет попытку его освободить, убить обоих.

Лучник кивнул.

Лайя чуть дождалась, пока Честер уйдет, и строго уставилась на Чона:

— Ты же несерьёзно?

— Вполне.

— Чон, если это действительно Сэм Инн, то этому человеку Тэруми обязана жизнью!

— Это может быть кто угодно, — возразил он. — Я знаю, что в её отряде был такой танэри, но об этом много кто знает. Лица я его не запомнил — незачем было. Ты его лица тоже не помнишь, хоть и видела его у реки тогда.

— Мне было страшно. Я потеряла Фенриса и тебя, Тэруми умирала…

— Я не виню тебя, — мягко перебил он её оправдания. — В опасной ситуации не до разглядываний. Я говорю лишь о том, что он может быть шпионом Азуриана. Кроме того, если он простой дезертир, за которого себя выдает, то у него нет причин бежать. Он может дождаться, пока вернется Тэруми, которая подтвердит его личность. Тем более что я не пытал его, чтобы узнать правду, хотя мог бы, а просто побеседовал. — Чонсок нахмурился. — Врет он складно, этого не отнять. Почти убедительно. Почти. Выдает его только мотив, столь глупый, что в какой-то мере это даже не уважительно.

— И какой же?

— Не хотел воевать, поэтому воспользовался моментом и сбежал.

— Ты считаешь глупым желание человека выжить в войне?

— Нет. — Он резко обернулся к ней, одаривая гневным, жестким взглядом. — Простому человеку такое ещё можно простить и понять, но он не обычный человек. Он — танэри. Служить родине его учили с малых лет. В этом их суть! Умереть за свою страну, если потребуется.

Лайя невольно отстранилась, ежась от его скрытой ярости, и мысленно воздала хвалу Создателю, что Тэруми не в буквальном смысле понимает суть своей службы. Очевидно, об этом подумал и Чонсок, потому что уже спокойнее добавил:

— Тэруми не предавала свою страну. Это сделал я. За нас двоих.

Столько скрытой горечи было в этих словах. Лайя снова взяла его под руку и тихо произнесла:

— Чон…

— Не нужно, — жестко перебил он её. — Давай лучше о другом, пока вечер окончательно не полетел в бездну.

— Давай, — показательно бодро согласилась Лайя. — Давай, например, поговорим о том, почему ты не даёшь есть нашему заключенному.

— Кто? — требовательно спросил он. Лайя упрямо поджала губы, не собираясь пояснять, но Чонсок уже сам догадался: — Аларик… Конечно. Держать язык за зубами его, видимо, не научили.

— Я всё равно бы узнала. Хоть я и не хожу рядом с тобой каждую минуту, но знаю обо всем, что делается. Так что не начинай! — Она снова увлекла его вперед, вынуждая продолжить прогулку. — Правитель Лим, что вы можете сказать в своё оправдание?

— А мне нужно оправдываться? — с легким оттенком высокомерия ответил он.

— Вот не надо мне этого. На меня оно не действует, — осадила его Лайя и с силой впилась пальцами в его руку. — Так почему?

— От нескольких дней голода ещё никто не умирал, да и так он будет посговорчивее.

— А-а-а-а… это поэтому! А я уж, грешной своей душой, подумала, что ты ревнуешь Тэруми к Сэму.

— У них что-то было? — выпалил Чонсок и сразу же понял, что попался.

Лайя толкнула его в бок и весело поддела:

— Ревнивый тиран!

— Если бы я был тираном, то этот человек, выдаваемый себя за Сэма, уже давно где-нибудь догнивал в земле, а Тэруми бы даже не узнала!

— Вот ты и выдал свои тайные желания!

Она предусмотрительно отошла подальше и уже там расхохоталась.

— Ведьма, — сердито процедил Чонсок.

— Она самая… — согласилась она и снова оказалась рядом, заглядывая ему в глаза и лукаво улыбаясь. — Так что? Кормить будем его или нет? А вдруг Тэруми расстроится из-за того, что мы его обижали?

— Уйди с глаз моих, — недовольно проговорил Чонсок.

— Обещай хотя бы подумать?

— Я подумаю, — обреченно бросил он, понимая, что так просто ведьма не сдастся.

Лайя радостно улыбнулась и потянула его дальше.

Глава 2

Катрин поймала себя на мысли, что идет по этому маршруту специально, чтобы пройти мимо того дома. Причем второй раз. С утра шла. И вот сейчас перед обедом. Объяснить себе, зачем она это делает, так и не смогла. Как и не смогла выбросить его из головы. Было очень интересно, что он там делает. Зовет ли на помощь? Нашел ли ключ? А может, уже потерял сознание от жажды или голода?

Собственное любопытство дико злило. Несколько раз она сворачивала на другую улицу, но уже спустя пару домов снова возвращалась к дороге, которая вела к тюрьме. В конце концов, она просто убедила себя в том, что заглянет посмотреть: приставили ли к нему охрану или нет. И уйдет. Говорить с ним не будет.

Принятое решение опалило её страхом, и остаток пути она шла, нервно оглядываясь. Возле дома Катрин замерла и, приложив ухо к одному из заколоченных окон, прислушалась. Кто-то насвистывал красивую мелодию, а потом и вовсе запел. Тонкий, высокий мужской голос дивно звучал, эхом отражаясь от стен пустынного помещения. Смысл песни ей был непонятен, та была на родном языке чужака, но оставлял в душе Катрин неизгладимый след. Печаль, затаённая тоска, надежда на милость судьбы и вместе с тем обреченность вплетались в красивые переливы его удивительного голоса и вызывали у неё мелкую дрожь, вторя чувствам, которые она много лет испытывала, но сама от себя прятала. Слезы побежали по лицу.

Когда он замолчал, Катрин охватило чувство потери. Она поспешно вытерла слезы, приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Хотелось удостовериться, что эту песню действительно пел тот самый мужчина, что она это не сама себе придумала. Её глаза не сразу привыкли к мраку, как и глаза незнакомца к свету. Когда он увидел её, то подскочил и прислонился лицом к решетке.

— Это ты!