Полуночный охотник - Мария Васильевна Семенова Страница 31

Он кивнул на потускневший котелок над очагом, родом явно из южных земель.

Арнгрим потянулся за ним, но Крум перехватил его руку.

– И ты не трогай, – быстро проговорил он. – Я чую, тут все проклято, брат. Саами никогда не берут вещей того, кто погиб скверной смертью… Чей дух бродит вокруг… А может, и не только дух.

– О чем ты?

– Ты слыхал о равках? Неживых и немертвых упырях с железными зубами? В них перерождаются именно бывшие нойды…

Арнгрим хмыкнул.

– Хочешь сказать, мальчишка не зря боялся, что где-то здесь таится драуг?

– Не просто драуг, а драуг-чародей. Вполне может быть!

– Ладно, хорошо, что сказал, – подумав мгновение, произнес Арнгрим. – Я передам парням, пусть будут настороже. А если упырь в самом деле явится – мы отлично повеселимся!

– Мертвых проще обыскивать, но сложнее допрашивать! – ввернул пословицу Дарри.

– Это не про здешних мертвых, – осек его Крум. – Придержи язык, братишка. А ты, Арнгрим… Разве не понимаешь? Ветер и волны принесли нас в проклятое место. Где-то в сопках наверняка бродит опасная нежить…

– Везде опасно, – холодно произнёс Арнгрим. – Какое нам дело до саамской нежити?

Крум закатил глаза, но ничего не сказал. Бесстрашие ярла граничило с богохульством. Но разве не поэтому нордлинги считались самыми свирепыми воинами севера?

– Ну, раз ты решил остаться… – Крум поглядел на рукоделие и деревянную собачку. – Если ненастной ночью к порогу землянки подойдет плачущая женщина… Или маленькая девочка… И начнет проситься в тепло… Ты же объяснишь людям, как они должны поступить?

* * *

Следующим утром началась охота на морского зверя. Кого только не было в щедром море! И моржи, и белухи, и нерпы, и тюлени. Даже нарвалы небольшим стадом заглянули в залив и величественно уплыли вдаль. Больше их не видели, однако Лодин Дровосек, которого сделали старшим над охотниками, не терял надежды. В отдаленных скалах он обнаружил место, где в отлив на мелководье так и кишели креветки, и уверял всех, что нарвалы непременно явятся ими полакомиться, причем очень скоро. Лодин крепко верил в ярла Арнгрима и его особую связь с морскими богами.

Многие из бывших закупов с жаром приняли участие в охоте. Предвкушая добычу, они мечтали, как вернутся в Ярен, расплатятся с долгами и встретят йоль свободными и богатыми людьми.

Однако другие – такие, как Бранд Мороз, Дарри и, как ни странно, Гнуп, – ворчали, высказывая недовольство. Они отлынивали от добычи зверя, утверждая, что они воины, а не охотники. А вечерами заводили долгие разговоры о курганах, полных сокровищ, о таинственных святилищах печор, доверху набитых золотом, и о подводных городах, где улицы усыпаны самоцветами – только нырни и достань…

Снорри по-прежнему всех сторонился. Он был на удивление молчалив для скальда. Видно, прозвище было дано ему вовсе не в насмешку, как когда-то заподозрил Крум. Большую часть времени Снорри проводил в одиночестве, перебирая струны харпы и, видимо, сочиняя новые песни.

Старший Хальфинн украдкой все равно следил за долговязым певцом. Ему казалось, что Снорри что-то знает и скрывает… А может, будучи скальдом, видит незримое, другим невидимое.

– Поговори с ним, брат, – попросил он как-то Арнгрима. – Пока его в самом деле не побили…

Арнгрим, не любивший откладывать дела на потом, тем же вечером вызвал скальда на разговор.

– Ты ведешь себя странно, Снорри Молчаливый, – заговорил он, когда они вдвоем прогуливались на закате среди дюн. – Ты будто гнушаешься моими людьми. Они, конечно, не отборная дружина, закаленная годами испытаний, однако ничем не заслужили презрения.

– Никого я не гнушаюсь ярл, – чопорно сказал Снорри. – Твои люди, набранные по случаю, в самом деле не заслужили пока ни скверного, ни доброго отношения. Впрочем, нас ждут испытания. Думаю, скоро кое-кто из них себя покажет…

– Это правда, – кивнул Арнгрим, невольно насторожившись. – Я мало что знаю о прошлом моих людей, и то с их слов… А ты что-то узнал? Или, может, знавал кого-то из них раньше? Тогда расскажи мне! Вождю подобает знать такие вещи. Незнание может нам дорого обойтись.

Снорри как будто поколебался, однако ответил уклончиво:

– Я наблюдаю за твоими людьми всю дорогу, Арнгрим-ярл. И считаю, что они весьма разнятся. Есть среди них и достойные, и бесполезные. И такие, которые сбегут от тебя в миг опасности, и такие, что продадут тебя занедорого… А двое, по правде говоря, поистине ужасны. Но я не буду называть имен, поскольку ни в чем не могу никого обвинить. И если в человеке таится чудовище, оно может пробудиться, а может и нет. Ведь так?

С этими словами Снорри пристально взглянул на Арнгрима, и тот отвел глаза.

– Лучше уж я буду заниматься тем, для чего я здесь, – добавил скальд. – Грести, охотиться, петь висы и драпы, воспевать твои подвиги и песнями помогать тебе в сражениях и трудах…

Он задумчиво снял с плеча харпу, опустил голову так, что русые волосы упали на лицо, и пальцы его забегали по струнам.

– Ты сочиняешь песню? – спросил Арнгрим.

– Да… Правда, это безделка…. Мне приснился сон. Будто я один, связанный, в лодке среди покрытого льдинами моря. Течение несет меня на север, а вокруг только ледяная смерть… И вдруг я слышу голос… О, какой сильный, пронизывающий, нежный голос…

И Снорри тихо запел – совсем не так, как он пел хвалебные песни и славословия богам.

Волны пенятся в гневе,

Но взыскует душа,

Дальше, дальше на север

Одиноко спеша.

Что ты ищешь – сквозь муку,

Вопреки бытию?

Кто подаст тебе руку

На последнем краю?

Что ты ищешь, мой милый?

Не рассеется тьма.

Тень над миром склонилась,

Наступает зима…

Арнгрим слушал песню, затаив дыхание. В горле встал ком, сердце колотилось. Чудилось: это не просто песня, а голос из снов, через видение скальда обращенный к нему самому.

* * *

Солнце всходило в туманной дымке. Россыпью жемчуга дрожала рябь на воде. Высоко в небе кричали чайки.

Лодки почти беззвучно скользили по волнам. Даже дыхания охотников не было слышно. Лишь иногда с тихим плеском срывались капли с весла, растворяясь в звуках моря.

Грозные морские единороги на самом деле пугливы. Они всегда настороже; они боятся всякого незнакомого шума и при малейшей угрозе тут же уходят в спасительную глубину.

Первая лодка подходила все ближе к скалам. Двое гребли, двое, приподнявшись, держали наготове гарпуны. На носу замер Лодин Дровосек. Позади и немного в стороне