Охотники за душами (СИ) - Брэдфорд Крис Страница 26

– Ты что, хочешь нас убить? – кричит он в ответ.

– Нет! – отзываюсь я. – Но ты хотел убить того дядьку! И может, даже убил!

Феникс, не оборачиваясь, отрицательно качает головой:

– Точно не убил! Ну голова поболит пару дней, как он придет в себя!

– Но зачем вообще это было?! Зачем второй-то раз было бить?

Феникс бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида.

– Затем! Я сделаю все, что угодно, чтобы тебя защитить!

– Что угодно? – повторяю я. Непреклонность его голоса пугает меня, запускает тревожную сигнализацию. – В том числе и убьешь человека, если будет нужно?

Феникс смотрит только вперед, на дорогу, и так же непререкаемо и спокойно отвечает:

– Что угодно в пределах необходимого.

А потом он жмет на газ – и наш байк ускоряется, мотор ревет, делая продолжение разговора невозможным. Я прижимаюсь к нему, выпрямляюсь, чтобы не мешать движению, снова доверяя ему свою жизнь… Но ровно теперь – когда я научилась доверять своему защитнику – в моем сердце поселяется крохотное зерно сомнения.

А что, если мой защитник – убийца? Что, если я еду вместе с убийцей?

18

Наблюдатель, не Наблюдатель – но кто-то из сотрудников ресторана точно навел на наш след полицию. Позади слышится вой полицейской сирены, за ним – сирена «Скорой помощи», и мы стремительно съезжаем на обочину, чтобы спрятаться от несущихся по встречной вспышки бело-синего (полиция), потом желтого («Скорая»). Ну все, полиция уже знает, где мы были совсем недавно. Мало того, что наши фотографии и так уже смотрят с первых страниц каждой газеты, а также мелькают в теленовостях и по интернету… Ясно, что вопрос нашей поимки – исключительно дело времени. Охотникам даже не нужны никакие Наблюдатели – кто угодно, любой обычный человек может нас опознать и доложить властям о нашем местоположении.

Меня пугает до трясучки сама идея о том, что теперь мы навсегда в бегах. Где мы будем жить, спать, отдыхать? Где мы будем брать еду, как зарабатывать на нее? У Феникса вроде бы есть деньги… Но на сколько хватит его накоплений? И как мы сможем постоянно на шаг, на полшага опережать полицию – и Охотников за душами, будто нам полиции мало? Даже если мы доберемся до Хэйвенбери и там найдем этого Габриэля, неужели Душевидец и правда сможет нам помочь, обеспечить убежище и куда-то перенаправить? Вряд ли он такой всемогущий, что сильнее закона…

Переждав несколько минут, мы снова выруливаем на дорогу. Меня просто разрывает от тревог – особенно насчет того, что сейчас думают мои родители и друзья. И эти ужасные слова Феникса о том, что я не должна даже пытаться с ними связаться, чтобы не рисковать своей жизнью… И в то же самое время я чувствую не только страх и тоску, но и некоторое возбуждение при мысли о жизни в бегах с ним вместе. Невозможно отрицать, что меня странным образом бодрит и греет осознание – это происходит не в первый раз… и в прошлых жизнях нам как-то удавалось уцелеть.

Я плотнее прижимаюсь к Фениксу, находя успокоение в тепле его тела, в крепости его мышц, тугих, как веревки. Он настоящий боец. Выживальщик. Мой защитник. Да, в этой своей роли он предоставляет немало опасности для окружающих… угрозы насилия… Но для меня это – обетование безопасности.

По неведомой причине в памяти всплывает латинская пословица – si vis pacem, para bellum.

Хотя я никогда в жизни не изучала латынь – ну, по крайней мере в этой жизни, – я совершенно точно знаю значение этих слов. «Хочешь мира – готовься к войне».

Феникс и есть мой путь подготовки. Он готовился к этой войне всю жизнь… Все свои предыдущие жизни. И поэтому он – мой щит и меч для всех грядущих битв.

Мы прокатываемся мимо дорожного указателя, направляющего к северу, на Ньюбери. Вспомнив, как лежал наш путь согласно атласу, я трогаю Феникса за плечо и кричу на ходу:

– А разве нам не на Костуолдз?

– Нужно сделать крюк, – коротко отзывается он.

– Зачем?

Но он не отвечает на мой вопрос – или отвечает недостаточно громко, чтобы я расслышала его сквозь рев мотора. Я стараюсь проглотить обиду. В конце концов, за последние сутки моя жизнь совершенно вышла из-под моего контроля, и я приняла решение полностью довериться Фениксу. Неужели ему трудно после этого чуть побольше мне доверять?

Где-то за милю до поворота на Эндовер Феникс съезжает с шоссе, и какое-то время мы петляем по проселочным дорогам, чтобы остановиться наконец у подножия невысокого холма. Оставив байк в кустах в маленькой рощице, парень вскидывает на плечи рюкзак и ведет меня по тропинке меж деревьев, а дальше – за ограду, за которой лежит частное поле какого-то фермера.

– Куда мы вообще идем? – спрашиваю я сердито, останавливаясь и заграждая ему путь.

– Туда, наверх, – Феникс указывает на круг стоячих камней на вершине холма. И жестом приглашает меня подниматься за ним.

Солнце светит нам в спины. Мы поднимаемся по склону и наконец достигаем вершины, которая представляет собой небольшое плато. На нем вздымаются, образуя круг, древние камни высотой мне по грудь – их круг напоминает какую-то доисторическую корону. Древний монумент окружен невысоким валом, а под ним – неглубоким рвом, а внизу во все стороны раскинулись холмистые равнины Хэмпшира.

Мы перешагиваем через ров и вступаем в круг камней – и тут в самих костях моих начинает нарастать какой-то гул.

– Что это за место? – шепчу я, склоняясь к одному из заросших лишайником валунов. Как только кончики моих пальцев касаются его грубой поверхности, небо немедленно делается…

…совершенно черным. Ночным. Узкий лунный серп слабо освещает фигуры, закутанные в темные плащи, их руки воздеты к небесам. Губы – невидимые под капюшонами – синхронно выпевают слова негромкого песнопения. Юная девушка с длинными развевающимися волосами стоит в центре круга. Собравшихся немного – это тайная сходка избранных, – и девушка в белом платье, подол которого слегка вздымается под дуновением легкого ветерка, словно бы сияет священным светом. Как будто ее сердце – это маленькое солнце. Внезапно она поворачивает голову и смотрит прямо на меня, мне в глаза, и ее сияние начинает угасать…

Феникс успевает подхватить меня, когда я внезапно пытаюсь завалиться в обморок.

– Со временем Отблески будут восприниматься легче, – уверяет он меня, осторожно усаживая на траву. Меня трясет, я чудом не потеряла сознание.

– Почему именно это видение было таким сильным? – спрашиваю я, все еще чувствуя мощную пульсацию во всем теле.

Феникс кивает на побитый ветрами валун:

– Потому что, я думаю, это пробный камень. Такой же, каким была аптечка в убежище. Тебя просто пинком выбросило в прошлую жизнь.

– Нет. Этот Отблеск был еще сильнее, – мотаю я головой. – Какая-то гиперреальность… Не просто воспоминание – я правда туда провалилась!

Я пересказываю ему свое видение – и то, как взгляд девушки глаза в глаза был совершенно настоящим, как если бы все происходило секунду назад. Феникс задумчиво прикусывает нижнюю губу.

– Нет, это невозможно, – наконец говорит он – и кладет руку на тот же самый камень. Между бровями его пролегает складочка, ясно показывающая, что он разочарован. – Должно быть, этот Отблеск пришел из тех времен, в которых я не был рядом. Из твоей жизни, в которой еще не было меня.

Он поднимается на ноги, сбрасывает с плеч рюкзак.

– Думаю, Отблеск получился такой силы потому, что это место – древний храм Первопроходцев. Это церемониальный каменный круг. Как пирамиды в Египте и в Центральной Америке, их возводили, чтобы сосредоточить энергию Земли и Вселенной. Это священное место силы, где восстанавливается связь со Светом жизни.

Какое-то время я сижу неподвижно, стараясь в подробностях вспомнить все, что я видела в Отблеске. И снова я чувствую странную пульсацию во всем теле – потоки энергии, которые заполняют мои мышцы и кости, подобно теплому золотистому меду. На меня снисходит ощущение глубокого покоя, и я падаю на спину в густую траву, наслаждаясь этим теплом.