Архимаг с пеленок. Том 3 - Валентин Якимов Страница 26

А светлое лицо с перламутровой кожей больше похоже на фарфоровую маску, чем на живой лик. И, однако, на этой маске сейчас проступает одобрительная улыбка!

— Я поражён. — раздался его голос, похожий на музыку. — Я лишь по старой привычке хотел заглянуть в твои помыслы, чужестранец… но давненько никто не мог так изящно смешать моих планов!

При помощи Рины и быстро сориентировавшегося Сани, поглаживая бархатистую спину Хвостика, я кое-как поднялся. Мана уже восстанавливается — тут этого добра хватит хоть на легион таких детей.

Да и праны, на самом деле, тоже. Дворец переполнен настоящим вихрем астральных энергий. Лишь бы не впустить в себя что-нибудь лишнее…

Прикрыв глаза я отсеял тоненький ручеёк Скверны, попытавшийся протечь сквозь меня. Всякий мусор нам тут не нужен!

Боюсь ли я?.. Ну, пожалуй, нет. Если бы нас хотели убить — нас бы просто убили. Вот так вот, прозаически. Духи, тем-более такое сложные, это вам не демоны, играющиеся с добычей.

Если есть нужда убить — дух убивает. Если спасти — спасает. Если что-то сказать — говорит. Это всё не касается духов обезумевших, злых, разумеется.

Так что, встав, я спокойно ответил:

— Ты говоришь мудрые слова о мире, о, Сын Неба. Попробую и я поделиться с тобой своей маленькой мудростью смертного.

Бровь духа заинтересованно приподнялась. Прищурившись, он одобрительно кивнул. Впрочем, я сказал бы то, что хочу, независимо от его одобрения.

— … Даже когда в твой дом приходит твой лучший друг, с его стороны будет вежливым сначала постучаться.

Б-р-р, ну и белиберда! Никогда не любил этого искусства этикета — запихивать очевидные мысли в случайные метафоры. Но тут главное не сказать что-то сильно умное, а с помощью очевидно верной мысли намекнуть собеседнику: так делать не стоит.

Столь древнее существо, как Сын Неба (а это несомненно он собственной персоной) понимают это лучше, чем кто угодно ещё. Кивнув, мужчина ответил:

— Ты несомненно прав, чужестранец. Я позволил себе невежливость лишь в силу застарелой вредной привычки. Приношу за сие свои извинения и, конечно же, дозволяю этим двум мальчикам быть моими гостями.

С Феди и. этого, второго, не помню его, будто стоп-кадр сняли. Оба мальчишки тут же отмерли, бросились ко мне поближе, и подозрительно посмотрели на мужчину.

— Папа учил меня не разговаривать с подозрительными незнакомцами! — громким шёпотом «предупредил» меня Бестужев.

О дети! Почти любой взрослый сейчас трясся бы от ужаса, пытаясь выторговать себе хотя бы жизнь! А эти двое мало того, что вломились в одно из самых необычных мест на сотни окрестных миров, мало того что с Чёрной Дороги, по которой идут лишь с дурными вестями, так ещё и выпендриваются теперь!

Хе! Услышали, что им можно тут быть, и сразу расслабились!

Мне это даже нравится! Может и мне попробовать?

— Не переживай об этом, крепкий малыш! — всплеснул тонкими руками дух, подходя поближе. — Думаю, этот чужестранец меня худо-бедно знает…

Прямо из воздуха появился простой деревянные стул, на который мужчина и уселся, сложив руки на груди. В белых ладонях материализовалась чашка чая.

Хотя «материализовалась» — не подходящее слова. Здесь всё нематериальное. И стул этого, и чай, и сам хозяин шатра, и шатёр… даже мы на тонком плане почти утрачиваем свою материальность. Так что…

— Желаю присесть, если это не будет невежливо! — самоуверенно воскликнул я, представляя удобное кресло.

И тут же провалился в восхитительно мягкие подушки, обволакивающие со всех сторон.

М-да. Кресло-то я представил для взрослого. Но ничего, и так сойдёт.

Ребята уставились на меня ошарашенными взглядами, словно я с Луны на их глазах свалился.

— А… а тё, так можно было что-ли⁈ — неверяще заорал Саня, и тут же добавил: — Хотю поесть!.. э-э, если ето не буит невезьливо.

Молодец, на лету всё схватывает! Вряд ли он понял смысл фразы, но когда перед ним появился стол, уставленный мороженым, пироженым, фруктами и конфетами, это уже стало неважно.

Ладно хоть есть тут можно. Это не мир мёртвых всё-таки — просто сыт ты здесь никогда не будешь.

А в остальном еда как еда. Ненастоящая, но очень даже вкусная! Я и сам сцапал конфетку. А хозяин заведения лишь благосклонно смотрел на наш полёт фантазии.

— Не стесняйтесь, детишки, фантазируйте на здоровье! — развёл он руками. — Я не встречался с детьми смертных уже пару тысячелетий, пожалуй. Но тебя это не касается, о, могучий чужестранец!

Последнее, конечно же, мне. Ещё бы!

Я и не ожидал чего-то иного. Мы ведь пришли по Чёрной Дороге, а я в нашей команде карапузов явно главный. Мне и почётные обязанности исполнять…

— Рассказать тебе плохую весть? — понуро спросил я. Сын Неба кивнул. — Ну слушай! Какой-то хрен, явно якшающийся с духами, утащил нас из нашего мира и открыл проход в этот. Просто так он точно не смог бы открыть ход сразу для нас и для этих вот. Значит, помог кто-то отсюда!

Это простейшая логическая цепочка. Смертные-то, или даже вещественные бессмертные, сквозь миры ходят как сквозь дверную щелочку. А вот духи способны открывать даже широкие дороги.

По одной из таких дорог мы, похоже, и прошли. Иначе я бы точно заметил!

Ну или мне просто нравится так об этом думать. А значит, скорее всего, так оно и было.

Не может же мне нравиться всякая ерунда?

Веки Сына Неба печально опустились.

— Ты прав, чужестранец, это печальная весть. Мне жаль, что тебе пришлось сообщить её мне. Но я уже прозрел былое и грядущее, и вижу, кто это сделал. Совсем молодая особа… Жаль, что её человек ведёт её по пути разрушения.

Понятно. Какой-то маг, колдующий через духа-хранителя, эмоционала, или Гения. И, конечно же, Сын Неба ничего нам не скажет о том, кто это.

— Не скажу. — печально кивнул он на мой вопрос. — Пока они не навредили вам, это не ваше и не моё дело. У нас здесь не так уж и опасно, не правда ли?

Не навредили, конечно! Да если бы тот здоровенный глаз решил, что Рина слишком уж… демон, от нас бы, может, и памяти уже не осталось бы! Или если бы нам на пути попался залётный охотник за душами, или если бы мы потерялись в тумане, или…

Да тут МИЛЛИОНЫ вариантов позорно сдохнуть!

Или перепугаться да сойти с ума, оставшись тут блуждающей тенью. Лизу бы без меня ничего другого не ждало, такая она трусиха.

Но да, прямого вреда не было, а значит это