Цвет надежды - Росс МакКензи Страница 21

Когда они приближаются к коттеджу, дверь распахивается и на пороге оказывается высокая, худая, древняя на вид женщина. Её лицо покрыто морщинами, как высохшее русло реки, а седые волосы туго стянуты сзади в пучок. Хоуп предполагает, что это, должно быть, Эффи, и думает, что она выглядит свирепой. Но когда она говорит, всё беспокойство улетучивается.

– Ох, рада тебя видеть, дорогой! – говорит она тёплым, маслянистым голосом. На её лице появляется улыбка, и Сэнди бросается к ней, крепко обнимая.

– Я тебя тоже, Эффи. Я тоже.

– Ахти, ты мне рёбра переломаешь, Сэнди! Отпусти меня и спрячься скорее от дождя.

В коттедже уютно, а запах тушёной говядины, доносящийся из кастрюли на плите, заставляет Хоуп облизать губы.

– Как ты, Эффи? – спрашивает Сэнди. – Мы приехали, как только смогли. Мне так жаль, что нас не было здесь, чтобы помочь, когда… – его губы дрожат, – когда это случилось.

Эффи тепло улыбается.

– Теперь ты здесь, и лишь это имеет значение. – Её взгляд устремляется на Хоуп. – Но, конечно, это не может быть малышка Хоуп? Боже, какой красавицей ты стала! Когда я видела тебя в последний раз, ты была совсем крошкой.

– Мне сейчас восемь, – гордо говорит Хоуп. Затем она останавливается и задумывается над чем-то. – Подождите. Вы встречали меня раньше?

– Конечно. Сэнди принёс тебя сюда сразу после того, как нашёл. То, что случилось с твоими мамой и папой, ужасно.

Сэнди добавляет:

– Именно Эффи помогла мне понять, как приготовить твоё лекарство, Хоуп. – Затем он опускает взгляд. – Ну, Эффи и Рэб.

Имя Рэба эхом разносится по комнате, и внезапно воздух становится тяжелым, как будто наполняется воспоминаниями Сэнди и Эффи.

– Ага, – говорит Эффи, вытирая глаза. – Рэб всегда был хорош в подборе ингредиентов для завершения заклинания. Это был его дар.

Она заваривает чай, и они садятся за обеденный стол, Оливер устраивается у ног Хоуп, жуя ветчинную косточку из супового запаса Эффи.

– Ты останешься? Я могла бы привести в порядок твою старую комнату, – предлагает Эффи.

Сэнди качает головой.

– Это мило с твоей стороны, Эффи, но у тебя и без нас хватает забот, чтобы путаться у тебя под ногами. Нам удобно в кибитке.

– Если ты уверен, – говорит Эффи.

– Как Рэб… – начинает Сэнди. – Что случилось в конце? Он был нездоров?

Эффи отхлёбывает свой серый чай.

– Нет, дорогой. Здоров. Просто очень старый и очень уставший. Он заснул неделю назад, но так и не проснулся. – Она проводит пальцем по краю своей чашки. – Спасибо, что пришли.

Сэнди качает головой.

– Благодарить меня не за что. Но, Эффи, я не понимаю, почему он выбрал меня для прогулки. Это должна быть ты. Ты его жена. Ты была его лучшим другом и компаньоном.

Эффи тянется через стол и берёт тёмно-серые руки Сэнди.

– Как ты знаешь, у нас с Рэбом никогда не было собственных детей, но Рэб всегда думал о тебе как о своём сыне, так же как и я.

Хоуп видит, что из глаз Сэнди текут слёзы, и отводит взгляд.

– Мы вместе приняли решение, что с ним пойдёшь ты, – продолжает Эффи. – Потому что, сынок, если бы я отправилась в это последнее путешествие с Рэбом, то бы не смогла оставить его снова. Это сломало бы меня. Так что ты делаешь это для нас обоих, понимаешь?

Сэнди вытирает глаза.

– Для меня будет честью пройти этот путь с ним.

– Спасибо, дорогой. – Эффи сжимает его руки в своих.

– Завтра вечером? – спрашивает Сэнди.

– Да, это было бы прекрасно. Он похоронен на деревенском кладбище за озером. Хочешь пойти и посмотреть?

Сэнди кивает.

– Хочу.

Дождь льёт всё сильнее и сильнее, но, несмотря на погоду, Сэнди настаивает на том, чтобы после ужина прогуляться на деревенское кладбище, поскольку небо на западе темнеет.

– Ты уверен? – спрашивает Хоуп, глядя вниз со своей личной маленькой антресоли в кибитке. – Ты утонешь под таким дождём.

Сэнди натягивает пальто и шляпу.

– Мне нужно проветрить голову. – Он смотрит на пол у дровяной печи, где Оливер растянулся в тёплом сиянии бело-серого огня. – Что скажешь, пёсик? Не хочешь прогуляться?

Оливер зевает и открывает один глаз.

– Как ты прекрасно знаешь, – говорит он сухо, – я никогда в жизни не «прогуливался». Я предпочитаю бодрящие прогулки или, в случае такой ночи, как эта, вечер у камина с хорошей книгой.

Сэнди долго смотрит на него.

– Иногда, – заявляет он, качая головой, – я жалею, что у меня нет нормальной собаки.

Оливер снова закрывает свой открытый глаз и переворачивается к огню.

– Да, – говорит он. – Я уверен, что жалеешь. Если бы у тебя была нормальная собака, ты мог бы хоть иногда выигрывать в шахматы.

Сэнди игнорирует его и снова обращает своё внимание на Хоуп.

– Я ненадолго, душенька. Эффи скоро проведает тебя. Ей не помешала бы компания.

Он открывает дверь под завывание ветра и шум дождя, а затем уходит, и в кибитке становится тихо.

Не проходит и десяти минут, как раздаётся стук в дверь. Хоуп приглашает Эффи внутрь, и они усаживаются в два маленьких кресла в кибитке. Старая волшебница улыбается, оглядываясь по сторонам, её взгляд скользит по серым корешкам множества книг, висящих в невероятном книжном шкафу у неё над головой.

– Надо же, это что-то новенькое.

– Что именно?

– Книжный шкаф. Очень умно с его стороны. Но он всегда был талантливым магом. Знаешь, он сам построил большую часть этой кибитки – мы с Рэбом лишь немного помогли. – Она постукивает бледно-серыми пальцами по бокам стула. – Итак, мой маленький ягнёночек, как наш Сэнди обращается с тобой?

Хоуп улыбается.

– Всё чудесно.

– Да. Он хороший парень, – с гордостью говорит Эффи, и Хоуп смешит, что кто-то может думать о Сэнди как о парне.

– Миссис Маккейб?

– Зови меня Эффи, душенька.

– Хорошо. Эффи?

– Да?

– Вы знали Сэнди с тех пор, как он был маленьким мальчиком?

Эффи качает головой.

– Он был молодым человеком, когда мы с Рэбом познакомились с ним. Двадцати лет или около того.

– Ох. Тогда где же он был до этого? Мне всегда было интересно его прошлое.

Пауза. Сильный дождь барабанит по крыше фургона.

– Неужели ты никогда не спрашивала его?

– Спрашивала. Много раз. Иногда он разговаривает во сне. И иногда в такие моменты его голос звучит по-другому. Почти вычурно. Как будто он превратился в кого-то другого. Я спрашивала его, но он