Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн Страница 20

к нему, чтобы обнаружить Аида на кухне. Волосы его влажные после душа, бледный локон спадает на лоб, а не зачесан назад. Бог переоделся в джинсы и бледно-голубую, видавшую виды футболку с надписью: «Конечно, мою собаку можно погладить».

Не будь я все еще так изумлена из-за тиары, я бы посмеялась, потому что его собака – Цербер, трехголовый адский пес, и всем известно, что он никого не жалует.

А еще Аид босиком.

Ну, я тоже, но он же бог. Я никогда за всю свою жизнь не представляла богов или богинь босиком. Тем более на кухне.

Он поднимает взгляд:

– Смузи?

В какое параллельное измерение я попала? Я качаю головой.

– Тогда сама возьми в холодильнике что захочешь.

Он машет рукой.

Как будто мы обычные люди. Делим квартиру, как будто все это не всерьез. Но это серьезно. Для меня это очень серьезно. Я не очень понимаю, как воспринимать этого Аида, который внезапно заботлив и вежлив, что кажется чем-то неправильным, вроде одежды на размер меньше.

– Не надо так.

Он хмурится:

– Не надо как?

– Вот этой всей вежливо-обаятельной темы.

– Так я успокаиваю людей, – говорит он.

Бог смерти пытается кого-то успокаивать? Какая тревожная мысль.

– Ты уверен, что это правда работает?

– До сих пор работало, – бормочет он.

Мы сбились с темы. Я рывком поднимаю руку, чтобы показать ему тиару.

– Скажи мне, что эти жемчужины не то, что я подумала.

Он бросает взгляд на тиару, потом возвращается к приготовлению смузи.

– Это они.

– Но почему ты… – Я останавливаюсь, затем начинаю заново: – По какой вообще причине ты…

– Они могут помочь тебе. – Он говорит это так обыденно, как будто перечисляет еду в холодильнике.

Я опускаю тиару.

– Ты уже выдал мне два дара. Тебе нельзя давать больше.

– Я дал тебе тиару до того, как даймоны сказали, что я больше не могу тебе помогать, и это не дар. Это деталь одежды.

Неубедительная лазейка по сравнению с теми, что я видела раньше, а воры хорошо ищут лазейки.

Я хмурюсь:

– Значит, жемчужины способны мне помочь?

– Да.

– Как?

– Если я тебе не скажу, то это точно будет не дар. Просто загадка, которую ты будешь разгадывать сама.

Я таращусь на него, и до меня наконец доходит то, что должно было дойти куда раньше:

– Ты знаешь все лазейки. Не так ли?

Его глаза чуть щурятся в улыбке, хотя губы не двигаются.

– Я отказываюсь отвечать, поскольку мои слова могут быть обращены против меня.

Потом он включает блендер, наполняя кухню шумом.

Другими словами, он знает.

Я плюхаюсь на стул возле здоровенного кухонного островка, напротив того места, где он стоит.

– Но… они же Персефоны, – говорю я, как только блендер останавливается.

Аид не реагирует на ее имя так, как я отчасти ожидала, – угрюмо и подавленно: «Не произноси ее имя, а не то…» – и так далее. Вместо этого он пожимает плечами:

– Сейчас они ей не помогут.

Помогут ей? Легенда гласит, что с их помощью он запер ее в Нижнем мире вместе с собой, а не помогал ей. Верно? Тысяча вопросов крутится в моей голове, как собаки за своими хвостами. Но я не произношу ни одного из них. В кои-то веки. Это не мое дело.

– Теперь они твои, – говорит Аид.

Мои. Мои жемчужины, которые делают нечто, что раньше помогало Персефоне. Что там про нее рассказывают? Ну, начать с того, что они были гранатовыми зернами.

– Мне их есть?

Его брови медленно поднимаются с… Это что же, выражение «нехотя впечатлен» от бога смерти?

– Я не могу тебе сказать, – отвечает он.

Значит, да, мне их есть.

– Я думала, осталось только четыре.

Он качает головой:

– Смертные всегда неверно понимают детали.

Ну, неудивительно.

Я пытаюсь размышлять:

– Гранатовые зерна Персефоны держали ее в Нижнем мире. – Я сейчас говорю с собой, вертя тиару так и сяк. – Или… может быть, доставляли ее туда? А я под защитой в Нижнем мире.

Это же оно, да?

Я смотрю прямо в светло-серебряные глаза, изучающие меня так, что мне хочется отвернуться. Он слишком пронзительный. Слишком… он.

– Я близка? – спрашиваю я.

– Ты определенно быстра, но придется подождать и выяснить.

Я загоняю назад жар румянца.

– Зачем мне нужна защита?

Он пожимает плечами:

– Похоже, ты притягиваешь опасность.

Его пауза повисает в воздухе.

Козел.

Но хотя бы я знаю, что близка. Способ сбежать с Подвига? Или защититься, когда мы на Олимпе. А это важно? Все равно двенадцать Подвигов и всего шесть зерен. Лучше приберегу этих красоток для клинической смерти.

Аид заканчивает делать смузи и несет его в гостиную, где включает телевизор.

– Сюда, – зовет он. – Тебе стоит изучить своих соперников.

Я следую за ним и понимаю, что он включил канал с новостями и трансляцией с открывающих церемоний. Смертные новостники уже показывают клипы с праздников по всему миру, обсуждают богов и, разумеется, их поборников, параметры которых перечисляют в процессе выяснения того, кто мы и почему были избраны.

На экране мелькает мое лицо – картинка, когда я, упрямо нахмурившись, стою в храме рядом с Аидом.

– Они пока не нашли на тебя ничего, кроме твоего имени заложницы, – довольно говорит он.

И не найдут. Мое существование было стерто, когда Орден принял меня, а там очень хороши в своем деле.

– Лайра Керес – загадка, – говорит комментатор, – но, думаю, загадка еще большая – почему Аид присоединился к Тиглю.

Я таращусь в экран, и слова вырываются сами собой:

– Почему я?

Аид выключает звук.

– Я выбрал тебя, потому что, когда мы познакомились, ты не отступила и не затрепетала, даже перед богом. – Он откидывает голову на диванную подушку, как будто внезапно устал. – Особенно перед богом смерти.

Я видела, как другие трепещут перед ним и избегают его. Даже боги, чьи взгляды наполнены страхом и каким-то любопытным желанием. Меня никогда не боялись, но я знаю, что такое одиночество в толпе.

И все же: он серьезно выбрал меня, потому что решил, что у меня может быть какой-то шанс? Не чтобы наказать меня, но потому, что ему понравилась моя… что? Наглость?

Я издаю едкий смешок. Я уже на грани истерики, но мне как-то плевать.

– Феликс всегда говорил, что длинный язык доведет меня до беды.

– Феликс? – спрашивает Аид.

– Мой босс в Ордене.

– Ясно.

От его взгляда хочется переминаться с ноги на ногу.

Я не совсем уверена, что верю в причину, по которой он выбрал меня своей поборницей, но, наверное, это хоть что-то. А вот тот факт, что ему был нужен тот, кто не отступит перед богами, внушает опасения.

– Ты уверен, что сможешь снять мое проклятье, если я одержу победу? – спрашиваю я.

Он кивает.

Я думаю об этом. Я никогда не представляла себе будущего без проклятья. Если честно, я никогда не позволяла себе представлять будущее дальше следующего приема пищи. Не потому, что опасалась, что могу умереть в любой момент: наши жизни в Ордене были не настолько опасными. Просто не было причины размышлять о том, что может и не случиться.

Я устраиваюсь на другом конце дивана и подбираю под себя ноги.

– Что за игры?

– Что?

– Игры, в которые я «о, так горда» играть от твоего имени. О чем вообще идет речь? Я так понимаю, веселой партии в блошки вряд ли стоит ожидать.

– Каждое состязание спланировано заранее, утверждено у даймонов и не может быть изменено после того, как начались Подвиги. И природа каждого не раскрывается, пока не наступает очередь соответствующего бога или богини.

Почему у меня ощущение, что это крайне уклончивый ответ?

– А в прошлом? Какими были те Подвиги?

Он отвечает не сразу, как будто раздумывает, сколько можно мне рассказать.

– Очень разными.

Туманно.

– Ну хоть широкими мазками опиши.

– Признаю, в прошлом я уделял этому недостаточно внимания.

Что?

– Тогда почему… – Забыли. На это он уже отвечал так же туманно. – Я планировщица. Я справлюсь лучше, если