За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева Страница 2

Он не может подвести Учителя снова.

Он дал Красному Фениксу свободно уйти с Аверием и Агнией, хотя имел силу воспрепятствовать их бегству. Конечно, Элиар не рассчитывал, что жест доброй воли оценит или хотя бы заметит хоть кто-то из этой троицы: наверняка сейчас все они торжествуют, убежденные в своей победе. В целом, если задуматься, ситуация и вправду складывалась крайне затруднительная. Если жрец Черного Солнца будет драться в полную силу, то разобьет Красного Феникса и унизит его перед всем Материком, чего допускать никак нельзя. Если же он поддастся, Учитель сделается еще более невыносимым, насмешливым и высокомерным, чем обычно… чем в принципе можно представить.

Последнее еще впору стерпеть: в конце концов, Элиар имел большой опыт ученичества под началом своего полубога. И он действительно хотел бы поступить так, как полагается хорошему ученику: своим поражением превознести Учителя. Однако Черный жрец имел веские основания сомневаться, что в случае поражения будет оставлен в живых. Скорее всего, гнусного предателя ритуально казнят, а его орден — уничтожат. Подобного исхода также хотелось бы избежать.

Элиар не питал иллюзий касательно своего будущего. Эта задача безнадежна, у нее нет правильного решения: вариантов всего два, и оба сулят неудачу. Итак, если в грядущем противостоянии он победит, то возбудит против себя ненависть Учителя, а если добровольно уступит — презрение. Остаться в стороне вряд ли удастся — как известно, двум солнцам не место на небосклоне.

Минувшей ночью сон Элиара вновь был беспокойным: в голову лезло разное. Яниэру же, занятому возложенной на него миссией, и вовсе не пришлось сомкнуть глаз. Зато Белому жрецу удалось совершить то, что казалось невозможным: Элиар с удовлетворением перевел взгляд на распахнутое окно и откровенно залюбовался ярким весенним небом, вскипающим буйной кипенью облаков. Рассвет разгорался: в небесах разливался и тек столь любимый Учителем шафран.

На своем веку Элиар успел повидать всякое. С тех пор, как он получил власть над Бенну, мир изменился — до краев его затопило губительное сияние переродившегося светила. Вот уже почти четыре столетних периода черное солнце безраздельно господствовало над Материком, но никогда прежде пронизывающие насквозь убийственные лучи его не были столь сильны. Последние двадцать с небольшим дней с момента ритуала, в котором во второй раз удалось призвать дух Красного Феникса Лианора, находиться на улицах Вечного города стало практически невозможно: днем они были раскалены как сковорода, а ночью удушливый зной едва спадал на пару часов перед рассветом. Черный мор принялся распространяться со скоростью лесного пожара, забирая новые и новые жертвы.

Сегодня же все они смогли наконец перевести дух. Высокое ослепительно-синее небо Бенну, похожее на перевернутое глубокое море, постепенно затягивалось сотворенными Яниэром искусственными облаками. Они были столь идеальны, что казались нарисованными — одно удовольствие наблюдать за приятными взору формами. Облака медлительно проплывали над городом и постепенно раскрывались, наливались цветом, словно лопнувшие от зрелости коробочки белоснежного пуха тополей… или непослушные барашки волн, пышной пеною остающиеся на камнях. Образы находили на образы, сменяли друг друга стремительно, укутывая Бенну слоями пушистой ваты.

Уже вскоре белопенные гривы сменились более серьезными и обширными покровами. Воздух начал мутнеть, сгущаться. Облака тронуло лиловостью, синевою: отяжелев, у самого горизонта они тягуче стекали на землю. Загустевая словно магический отвар целителя, небесный океан покрывался инеем и на глазах стекленел прочным серебристым куполом, высившимся по-над городом. Теперь они оказались в тончайшем ледяном коконе, подобном тому, что был в Ангу, но не таком плотном, пропускающем все, кроме тлетворного света солнца-оборотня. То была мощная духовная техника защитной завесы, на всем Материке подвластная только мастерству Первого ученика.

От неба к земле потянулись невесомые складки белой пелены, сквозь которую тускло просвечивали яростное черное солнце и равнинные пейзажи вокруг Бенну: влажные цветочные луга, бескрайние поля золотисто-желтых асфоделей, долго блуждая по которым, по преданию, можно позабыть любые горести.

Завеса вставала полупрозрачной стеной. Смертоносные лучи светила увязали в ней. Словно бы падающий хлопьями снег, который ветер мог бы принести из северного тумана, из неприступных гор Ангу, на глазах превращался в дождь, увлажнявший измученную землю. Невероятное зрелище!

— Учитель направился в окрестности Ром-Белиата, — отвлекшись наконец от занимавшего его обнадеживающего вида, скупо поделился Элиар последними донесениями Тайной Страты.

Путь солнца — строго с востока на запад, из Ром-Белиата в Бенну. Сегодня утром Учитель первым увидел то солнце, что сейчас пылает и у них над головами. Мысль об этом отчего-то радовала.

— Должно быть, хочет убедиться, что Запретного города больше нет… — помедлив с ответом, предположил Яниэр, также бросивший взгляд на окно, затканное паутиной новорожденной белой завесы.

— Не думаю. Скорее, хочет попытаться возродить его.

— Возродить? — Яниэр удивленно приподнял брови. — Но ведь это невозможно. Ром-Белиату не подняться из руин и не обрести былого могущества.

Элиар покачал головой.

— Есть ли что-то невозможное для Красного Феникса Лианора? В жилах его течет священная красная киноварь, цветет красный лотос бессмертия. Вскоре процесс трансмутации будет завершен, Учитель возвратит силу вызревшей лотосной крови и будет способен на многое. Теперь, когда он жив, все станет иначе. Ром-Белиат — Запретный город на крови Учителя. Как и сам Красный Феникс, он может восстать из пепла.

Элиар отвернулся от собственного города Бенну, который пока мог перевести дух, и испытующе посмотрел на бледного северянина:

— А ты, Первый ученик, не хотел бы однажды вернуться в Ром-Белиат?

На сей раз Яниэр молчал долго, мучительно долго. Так молчат только затем, чтобы малодушно солгать в самом важном.

— С Запретным городом связаны тягостные воспоминания, — уклончиво ответил он наконец. — Полагаю, возвращение взбудоражило бы сердце и вызвало бы слишком противоречивые чувства, чтобы всерьез желать этого.

— Однако Учителю небезопасно находиться там одному. Ты знаешь не хуже меня, что Игнаций все еще жив. Ума не приложу, где ему удается скрываться все эти годы.

— Учитель вернулся в Ром-Белиат не один, — задумчиво сказал Яниэр, — а Игнаций вряд ли представляет опасность. Он — камень, снятый с игрового поля.

— Этот хитрец ловко водит меня за нос, — вполголоса проворчал Элиар, помрачнев. — Но ничто не может продолжаться вечно.

— Без ресурсов храма Полудня, что были потеряны, он никогда не обретет прежней силы. Полагаю, Золотая Саламандра не дразнит тебя, а просто пытается выжить.

Но Черный жрец