Королева роз - Брайер Болейн Страница 15

Скульптура Зари, богини солнца, стояла в центре, возвышаясь над обеими сестрами. Она была вырезана из того же сверкающего светлого мрамора, что и Девана, и стояла с протянутыми к небу руками, как будто призывая первые лучи солнца. Ее фигура была создана с изысканной детализацией, каждая мышца и изгиб ее тела были идеально очерчены. Ее длинные светлые волосы волнами спускались по спине, а в лице читались уверенность и спокойствие.

Справа обосновалась статуя Морены, богини смерти и сезонов. На контрасте с сестрами ее тело было вырезано из темного обсидиана. Морена была величественной, внушительной фигурой. Ее глаза были устремлены к земле, как будто она смотрела сверху вниз на своих послушников. На шее висела цепь из костей и черепов, символизирующая ее принятие смерти, а в руке она держала острый серп.

Во дворе царило оживление, послушники храма бродили вокруг, оставляя дары богиням: цветы и растения для Деваны, зерно или небольшие ножи для Зари, самой могущественной из Трех сестер, и небольшие свертки пергамента или папируса для Морены.

Два меньших святилища стояли по краям от главного храма – то были храмы других богов. Первый из них был посвящен брату богинь, Перуну, богу неба, грома, молнии и бурь. Небольшая скульптура Перуна из серого камня украшала его алтарь. Рядом со святилищем я заметила нескольких солдат, которые опускались на колени и клали свое оружие к подножию статуи, чтобы его благословить. Некоторые выглядели так, будто были не из Камелота. Я поняла, что Перуна больше почитают в других частях королевства, нежели в столице.

В тенистом углу двора стоял еще один храм, вокруг которого не было никого. Он был посвящен Недоле, четвертой сестре пантеона, богине судьбы и предназначения. Ее дом был гораздо менее роскошным, чем остальные, но я все равно считала его красивым. В центре стояла изящная серебристая статуя богини. Ее глаза были закрыты, как будто она в глубокой задумчивости слушала, что говорили ветра судьбы.

За двором располагалась вторая часть храма – круглая постройка, увенчанная бронзовым куполом с маленьким проходом в центре. Под этим отверстием находилось небольшое помещение, в которое могла входить только верховная жрица, а в центре маленькой комнаты висела бронзовая лампа с вечным огнем внутри.

Легенда гласила, что, если огонь погаснет, Камелот падет.

Другие здания, прилегающие к храму, служили жильем для юных аколитов, послушников и послушниц. Галахад жил здесь последние два года и проводил тут большую часть своего времени.

В отличие от многих детей знатного происхождения, Галахад сам выбрал служение богиням с юных лет. Он отказался от всех благ и комфорта материального мира, а также готовился принять обет безбрачия.

– Миледи!

Я обернулась, услышав голос Мерлин, – и все во дворе тоже. Когда прихожане повернулись посмотреть на меня, я расстроилась. Ну вот зачем Мерлин окликнула меня так громко?

Некоторые из самых преданных Камелоту людей пали на колени, смотря с благоговением на меня и Мерлин. Жрица шагала ко мне навстречу. Ее темные волосы были собраны в прекрасные косы, широкий золотой пояс на груди перехватывал белоснежные одежды.

Я стиснула зубы, зная, что Мерлин нарочно привлекла внимание к моему появлению.

Мои визиты, как она говорила не раз, были огромной честью для храма. Когда я стану послушницей, это будет сродни браку между правящей властью и богинями.

Возможно, брак с богами пришелся бы по душе Ланселетте. Я подавила кощунственный смешок.

– Приветствую вас, верховная жрица Мерлин, – произнесла я спокойно, когда она подошла ко мне, и понизила голос: – Вы можете называть меня по имени, я ведь не раз вас об этом просила.

Мерлин улыбнулась:

– Рада встрече, Моргана.

Я не стала говорить ей, что видела ее накануне в большом зале. Мне не хотелось лишний раз напоминать жрице о ее провальной попытке изменить мнение короля.

Мерлин взяла меня под руку и повела через двор к куполообразному зданию.

– Ты давно нас не навещала, – сказала она, когда мы вошли в затененное пространство.

– Да, это так. Я была… занята, – неуверенно произнесла я.

Жрица ничего не сказала, но отпустила мою руку.

Свечи в металлических подсвечниках вдоль стен освещали широкий зал. Перед нами находился длинный неглубокий бассейн, наполненный ароматной водой.

Мерлин сделала шаг к бассейну, и я присоединилась к ней, опустив руки в теплую воду и омывая их до локтей, повторяя за жрицей.

К нам подошла юная девушка, аколит, и подала белое полотенце, которым мы насухо вытерли руки.

Кивком поблагодарив прислужницу, я последовала за Мерлин в следующий зал.

Мы отправились не в святилище, где хранился священный огонь. Но в этой комнате совершались многие священные ритуалы под наблюдением лишь верховной жрицы и ее приближенных. Члены королевской семьи тоже имели доступ сюда, и в редких случаях очень богатым аристократам могли позволить войти в святилище по особому случаю – при рождении сына или дочери или для получения благословения.

Сегодня я пришла сюда, чтобы понаблюдать за тем, как Мерлин проведет один из ритуалов, который в будущем предстоит проводить мне.

Жрица открыла массивную дубовую дверь, затем отодвинула пурпурную шелковую занавеску и вошла в комнату, заполненную дымом.

Я медленно последовала за ней, пробираясь сквозь тяжелый и приторный запах благовоний: дым был именно от них, призванный создавать атмосферу таинства.

На каменном столе в центре комнаты стояли три статуэтки богинь. Вокруг них горели свечи. В центре стола примостилась небольшая пустая чаша из чистого золота, рядом с ней лежала серебряная фляга.

Мерлин подошла к столу, подняла флягу и обратилась ко мне:

– Хочешь сама?

Я в замешательстве уставилась на женщину, затем покачала головой, чувствуя странное смущение.

– Я не смогу. Я не помню слов…

Я не раз видела, как Мерлин проводила либацию[3], но она всегда произносила молитву тихим голосом.

Жрица взяла две крошечные серебряные пиалы со стола, которые я до этого момента не замечала, и наполнила их из фляги. В воздухе разлился насыщенный аромат гвоздики и меда.

Мерлин протянула мне одну из пиал. Я с волнением приняла ее.

– Ты ведь видела элусию раньше, – сказала она, с улыбкой рассматривая мое лицо.

– Да, но я никогда не пила ее, – заметила я. – Мне вообще можно ее пить?

– Во время либации? Конечно. – Мерлин кивнула. – Ты, возможно, не видела, как я это делаю, но да, элусия усиливает молитвы.

Я заглянула в крошечную серебряную