Приключения Уэнсдей в России - Евгения Сергеевна Коннова Страница 13

– Ты, должно быть, Уэнсдей! – перекрикивая музыку, сказала щуплая женщина в заношенном домашнем халате. – Проходи в спальню. – Она махнула в сторону комнаты справа и отступила на шаг. Девушка вошла. – Антошка опять свою мерзость включил, еще… – Хозяйка посмотрела на часы в коридоре. – Пятнадцать минут у него осталось на этих страхолюдин. А потом мои шестьдесят.

Уэнсдей постучала в комнату, но из-за шума ее, конечно, никто не услышал, и тогда она просто толкнула дверь. Антон стоял в центре комнаты, тряс головой в такт барабанам, играл на воображаемой гитаре и подпевал солисту. Хотя довольно сложно назвать пением рык на пределе голосовых связок.

– «И когда все подохнут, подохнут все-э-э-э, мы будем праздновать и танцевать на костяа-а-ах…» Уэнсдей?!

Антон бросился к ноутбуку, споткнулся о стопку книжек на полу, отчего они разъехались веером, уронил со стола кружку и, наконец, ткнул на паузу. Повисшая тишина показалась действительно оглушительной – словно звук в мире пропал вообще. Но постепенно вновь стали слышны и посапывание Крошки, и капающий где-то в глубине квартиры кран, и скрип половиц под шагами матери Антона, и тяжелое дыхание самого Антона, не очень привычного к физическим упражнениям.

– Прости, мы договаривались о встрече?

Он вновь повернулся к ноуту, чтобы понезаметнее стереть пот со лба.

– Какая хорошая музыка, – неожиданно произнесла Уэнсдей, не отвечая на вопрос.

– Э-э… Что?..

Антон не поверил своим ушам. Прежде его любовь к дэт-метал никто не разделял. Он сам начал его слушать, чтобы стать увереннее, почувствовать себя более крутым, что ли. И постепенно втянулся. Оказалось, если поорать под музыку, многие жизненные разочарования перестают казаться настолько уж страшными и справляться с ними становится проще.

– И одеты они стильненько. – Уэнсдей подошла ближе и внимательно посмотрела на экран, где группа застыла в тех позах, где их настигла кнопка «стоп»: солист с искаженным в крике лицом, гитарист с разметавшимися волосами, барабанщик, ожесточенно отбивающий ритм. Все в черном, на футболках скелеты, надгробия. – Мне нравится.

– У них через десять дней концерт… – начал Антон.

– Идем! – решительно кивнула Уэнсдей.

– …но он в Нововоздвиженске.

– М… Нвздж… Где?

– В другом городе.

– Значит, едем, в чем проблема? – пожала Уэнсдей одним плечом.

В дверь позвонили.

– Антон, снова к тебе!

В комнату влетела Карина: взъерошенная, раскрасневшаяся и запыхавшаяся. Даже сапоги забыла в коридоре снять.

– Вы Марка не видели? Его уже несколько часов нигде нет, сотовый не отвечает. Куда он мог деться-то?

Антон и Уэнсдей озабоченно переглянулись. М2 не отличался привычкой пропадать без предупреждения. К тому же он от души соглашался с известным поэтом, что выходить из комнаты лишний раз – крайне ошибочно, и обычно без особой необходимости дом не покидал.

– Надо искать.

Антон натянул толстовку и кивнул в направлении выхода. Девочки двинулись туда первые, поскольку стояли ближе к дверям. Крошка дернул ушами, открыл глаза, понял, что хозяин куда-то собирается, подскочил с коврика и завилял хвостом с готовностью следовать за ним хоть на край света. Антон прицепил поводок на ошейник, снял куртку с вешалки и закончил мысль:

– Если Марк заблудится – может и насмерть замерзнуть.

– Чур тебя, чего говоришь-то! – вздрогнула Карина.

– Ты не пробовала переместиться к нему? – Уэнсдей надела черные ботинки на толстой подошве и туго завязала шнурки.

– Ой, и правда, чего это я? – И Карина исчезла.

– Э… А мы? – Антон растерянно смотрел на пустое место, где только что была Карина О’Келли.

– Она сейчас за нами вернется, – уверенно ответила Уэнсдей. Но секунды проходили за секундами, а никто не возвращался. – Карина… – шептала Уэнсдей, но от ее шепота у Антона мурашки по спине побежали, а Крошка завыл – жалобно, тоскливо. – Ничего не понимаю. – Она кашлянула и попробовала еще раз: – Карина… – Тот же результат. Нулевой. – Всегда срабатывало! Мне кажется, – посмотрела Уэнсдей на Антона, – что теперь нам нужно искать уже двоих…

Марк закусил губу. Он боялся того, что было и не было частью его. Тьма всегда приходила по первому зову – обманчиво послушная, почти ручная. Ласково обволакивала, тыкалась в ладони, как собака мокрым носом. И, как дикий зверь, могла сожрать – только зазевайся и наивно посчитай себя ее хозяином. Марк наивным не был, поэтому, сколько бы раз он ни ощущал соблазн поддаться, решить какие-то свои проблемы, просто мысленно потянувшись к темным нитям на границе сознания, он этого не делал. Марк Мрак хотел избавиться от мрака. Он глубоко вздохнул и позвал. И тьма, конечно, пришла. Заклубилась у ног, обвила запястья.

– Ну, привет… – пробормотал под нос М2. – И, наверное, пока!

Он закрыл глаза, сосредоточился и постарался выпустить тьму целиком, каждый миллиметр, каждую ее клеточку.

У Марка было чувство, будто он выворачивает себя наизнанку. И черное страшное нечто – или ничто – сочится наружу. Льется, бьется, пульсирует. Марк открыл глаза и с трудом сдержал вскрик. Не было больше Мги: снега, деревьев, горизонта. Марк стоял в антрацитовой тьме, но все равно видел. Тысячи теней метались вокруг, словно огромные мотыльки. И когда они ощутили взгляд Марка, то бросились на него как на источник света. Призрачные ночные создания проходили насквозь или, может быть, оставались где-то внутри него – Марк не знал, он захлебывался ощущениями: страхи, несбывшиеся мечты, чьи-то беспочвенные надежды, ненависть. Страдание, отчаяние, гнев. Тени не делились радостью, они отдавали только боль. И Марк рухнул на колени, не в силах больше это выдержать.

Карина шла по незнакомой местности, снег скрипел под ее ботинками.

– Марк, Марк! – кричала она. – Да Эм Два, е-мое, где ты?

Куда бы ни падал взгляд, всюду было белым-бело. Именно такую белизну называют слепящей. У Карины действительно болели и слезились глаза, но она все равно упорно двигалась вперед. Не мог же дар подвести? Значит, Марк должен быть рядом.

– Что это?

Карина снова говорила вслух, потому что в бесконечных снегах закладывало уши, как в самолете, и казалось, будто в мире больше не осталось ни одного человека – только ты. Собственный голос немного разбивал иллюзию.

Карина огляделась: слышался легкий свист, и она никак не могла понять, где источник звука. Создавалось впечатление, что повсюду. Собственно, так оно и было.

– Ох!

Легкая дымка засверкала в воздухе: это ветер поднял верхний, еще не застывший налет снега