Укрощая хаос - Бен Гэлли Страница 11

Мой сдавленный рык заставил какого-то прохожего отшатнуться, но мне было плевать. Я свернул в ближайший переулок и направился к центру города. Он уже был совсем рядом.

Просвещенные Сестры показали мне, что я ошибался, действуя в одиночку, и поэтому я решил сделать то, от чего всю жизнь бежал как от огня: попросить совета.

– А ты бы как поступил на моем месте, Острый? – спросил я, чувствуя себя трусом, не способным найти ответ самостоятельно. – Кому бы ты поверил?

– Я? На самом деле?

Меч подумал.

– Никому из них. Я бы сбежал – хотя бы для того, чтобы испытать свои ноги. – Он вздохнул. – И да, я, вероятно, выпил бы пива.

Я всплеснул руками и уже собрался проклясть его за лицемерие, но оказалось, что меч еще не закончил.

– Но я бы знал, что поступаю неправильно, – добавил он. – Мне сложно в это поверить, но перед нами был один из мертвых богов – и притом не кто-нибудь, а Оширим. И то, что он практически умолял тебя…

Я гордо вскинул голову.

– Келтро, если они говорят правду, какой смысл верить кому-то еще? Просто ради еще пары дней так называемой свободы? Я бы исполнил их просьбу. Даже не верится, что ты так долго им отказывал.

– Я бы не зря потратил эти дни, – сказал я, уже понимая, что это ложь.

– Ты обманываешь себя.

– Да. Я всегда себя обманывал.

Я остановился у деревянной балки и открыл рот, чтобы поймать струйку воды, стекающую с алого навеса. У воды был сладкий, землистый вкус. Глядя на промокшую насквозь ткань, я вздохнул. Сам Сеш, так называемый повелитель тьмы, пришел посмотреть на меня. Оширим сказал, что при этом Сеш совершил ошибку, и, возможно, так оно и было. Я увидел в его взгляде голод и звериную ярость. В глазах Башт и Хафор ничего такого не было.

– Возможно, угроза потопа действительно существует, – признал я.

– Хочешь подождать и узнать наверняка?

Я сделал еще один глоток, а затем выплюнул воду на мостовую. Я твердо решил, что вспомню как можно больше старых привычек, прежде чем покину это тело. Во мне уже накапливалась усталость.

– Почему всегда находится какое-то великое зло? Эта хрень должна быть только в детских сказках. Почему люди не могут просто радоваться тому, что они живы и не голодны? Почему они не могут просто трахаться целыми днями? Почему им этого мало? Почему таким как Темса, Хорикс и Культ Сеша нужно больше? Почему какой-то повелитель тьмы всегда хочет прийти в мир и уничтожить жизнь?

– Келтро, а откуда, по-твоему, берутся эти истории? В истории подобное случалось не раз. То война, то мир, снова и снова. Более того, Бемия Тимсул, великий драматург второго века, который…

– Острый, – предупредил я его, стараясь говорить как можно тише.

– Ладно. Тимсул сказал, что мы – ну то есть люди – ничего не можем с собой поделать. Пока существуют такие понятия, как «больше» и «меньше», мы обречены соперничать друг с другом за еду, серебро и половины монет. Мы мечтаем о том, чего у нас нет, и на многое готовы, чтобы получить желаемое. Лучше. Больше. Сравнение ведет нас к гибели, оно – мать и зависти, и гордости. Возможно, у богов все то же самое.

Всю жизнь я занимался тем же самым, только сравнивал себя с тем, кем, по-моему, мне следовало быть – более богатым, более худым, более свободным, лучшим. Я вдруг понял, сколько горя это принесло мне и что из-за этого я был вынужден всю жизнь провести в бегах. Я сбежал от родителей и их простого ремесла. Я пробежал половину Дальних Краев, просто чтобы остаться в живых. Я даже уехал в Аракс, чтобы выбраться из нищеты в Таймаре. Я сбежал с того корабля и с тех пор не останавливался, несмотря на то, что умер в процессе. Я хотел получить свою половину монеты только для того, чтобы бежать дальше. А почему? Из-за моего стремления к «больше» и «лучше».

Я поразмыслил над этим, слушая уникальную, постоянно меняющуюся музыку дождя. Его инструментами были лужи, навесы, глиняные колпаки дымоходов. В такие мгновения я мог забыть обо всем, но сейчас было не самое подходящее время, чтобы уходить в себя. Пора действовать. Пора что-то менять.

– Да пошло оно все, – рассмеялся я. – Я поклялся, что добуду свободу, и я ее получу. И если для этого нужно спасти весь остальной мир, что ж, пусть так. Значит, богам просто повезло.

Изящным движением руки я вытащил Острого, подставил его под струи дождя, а затем воткнул в землю. Затем я стряхнул с себя одежду и, оступившись, побежал к стене какой-то башни, которая возвышалась над нами, словно утес. Пригнувшись, я начал освобождать себя от разума человека, его мышц, его кожи. Один рывок, и я вышел на свободу, и мои собственные пятки заскользили по грязи. Человек накренился вперед, прижав руки к телу, и нацелился в стену, словно козел.

Затем раздался глухой стук, и голый мужчина растянулся у стены. Я как порядочный человек оттащил его в переулок и накрыл мешковиной. Да, я ограбил человека и бросил его под дождем, и, возможно, это не лучший способ начать добродетельную жизнь, но, думаю, он бы поблагодарил меня, если бы узнал, какое решение я принял. Никто не любит катастрофы. Если кто-то любит, значит, он – идиот, и если он погибнет, то и поделом ему.

Вытащив Острого из грязи, я заткнул его за пояс своей новой одежды и пошел в дождь. Таким целеустремленным я не был с тех самых пор, как умер.

Глава 4

Причуды вдовы

Железная Челюсть – так его звали. Этот полководец говорил мало, а крови пролил несметное количество. Лорды Белиша предали его и бросили на поле боя, приняв за мертвого, но он вернулся в город, и у него были только доспехи и меч. Много недель он воевал с лордами Белиша: он побеждал всех героев, которых они выставляли против него, или резал их по ночам в их же постелях. Оставшиеся в живых лорды были так напуганы, что собрали огромную армию. В первый день нового года она двинулась на Железную Челюсть, у которого были только доспехи и меч. Говорят, что когда он наконец умер, у его ног лежали тела всех убитых лордов, а его призрак вышел из трупа и снова бросился в бой.

СТАРАЯ ЛЕГЕНДА ЮЖАН

* * *

ВДОВА ХОРИКС СКУЧАЛА.

Она сражалась с куском холодной верблюжатины, гоняя его ножом вдоль золотой окружности на тарелке. Она оттолкнула в сторону редиску, и та, подпрыгивая, полетела по столешнице из оникса.

Все было тихо, только шелестел дождь на балконе и гудела пара колибри, летавшая вокруг пальмы в кадке. У стен столовой застыли слуги – молчаливые, как и подобает мертвым.

Несколько дней прошло с тех пор, как Мелебер Крейл явился с докладом, и этих дней было уже слишком много; вдова Хорикс начинала терять терпение. Она потратила достаточно времени, пересчитывая половины монет в своих сокровищницах и наблюдая за армией работников, которая била молотками и пилила доски в подвалах. Она почти ничего не ела. Спала она не так крепко, как обычно. И у нее по-прежнему не было замочного мастера.

Хорикс вцепилась в край тарелки и швырнула ее в ближайшую стену. Покрытый позолотой фарфор раскололся на куски. Редис и ошметки мяса полетели во все стороны. Колибри и слуги стремительно покинули столовую – остался лишь один призрак, который ползал по полу, пытаясь собрать упавшие овощи.

– Прочь! – завизжала вдова.

Оставшись в одиночестве, она стукнула рукоятью ножа по столу и устремила взгляд на дверь в дальнем конце зала.

Она снова ударила по черному камню, заставив стальное лезвие ножа зазвенеть. Кулак, в котором был сжат нож, дрожал от злости. Хорикс занесла руку для очередного удара, когда топот огромных сапог объявил о прибытии Калида.

– Входите, полковник! – рявкнула Хорикс еще до того, как его костяшки коснулись двери.

– Хозяйка, вы, как всегда, проницательны, – сказал Калид. Его голос был хриплым и низким от пыли. Калид закрыл дверь и широким шагом