Ольга Романовская - Перстень Мериада Страница 96

Водя преследователей кругами, Стелла звала Шарара. Всё, что ей нужно, это напугать лошадей. Шарар зарычит, бросится им под ноги, лошади заартачатся, может, встанут на дыбы, а она совершит дерзкую вылазку и добудет лук. Но от этой идеи пришлось отказаться — шансы, что её схватят, были два к одному. И девушка понадеялась на ноги Ферсидара.

За ней гнались трое; один остался с лошадью. Гнались плотной группой, которую ей никак не удавалось разбить. А нужно было разбить. И принцесса всё дальше и дальше углублялась в лес, справедливо полагая, что для удобства они разделятся. Они действительно разделились, желая взять её в кольцо, но Стелла вовремя раскусила их манёвр.

— Была — ни была! — прошептала она и, неожиданно возникнув перед одним из генров, метнула кинжал. Одним меньше, но остальные двое уже спешили сюда. И принцесса снова начала петлять, пытаясь разделить их, а потом, переменив тактику, с фланга зашла им в тыл. Завязался бой, который благодаря вовремя полученному ранению одного из нападавших, немного уравнял шансы.

Как ни странно, она справилась, даже с тем, что остался стоять у Лайнес. С ним было проще всего — он не ожидал нападения. Советы Миранды на счет ежедневной практики оправдались, путь был свободен.

По дороге Стелле попалась труппа бродячих артистов. После недолгих раздумий, принцесса решила спросить у них, как добраться до ближайшего города.

Девушка обратилась к ним на языке путников. Артисты переглянулись и, перебивая друг друга, бойко заговорили по-дакирски:

— Радерт фавед дзе ранд — и йоз вред ив Иде.

Поняв, что Стелла их не понимает, они озадаченно умолкли. Одна из артисток, коверкая слова, повторила указания на знакомом девушке языке:

— Если поедите прямо, попадёте в Иде.

Поблагодарив их за помощь, принцесса поехала дальше. Что-то заставило её обернуться — как выяснилось, не напрасно. Девушка увидела, как лицедейки заспорили, бросая косые взгляды в её сторону. Наконец одна из них подобрала пышные юбки и оседлала распряженную клячу. Отчаянно нахлестывая её веткой и нещадно барабаня по бокам рваными башмаками, она поскакала куда-то по лесной тропе.

— Уж не за генрами ли? — подумалось Стелле.

Странное поведение артистов заставило ускорить темп движения и принять простейшие меры безопасности: при первой же возможности она свернула за придорожные заросли. И снова не напрасно — вскоре мимо неё пронеслись генры. Быстро же они появились, будто уже шли по её следу, когда их предупредила дакирка!

Лошадь одного из них, то ли чего-то испугавшись, то ли заартачившись, вильнула вправо; резко осадив её, всадник не удержался в седле и, ударившись головой о пень, беспомощно распластался на земле. По-видимому, он потерял сознание.

Принцесса мгновенно спешилась, подкралась к нему и на всякий случай плашмя ударила по голове. Теперь, кажется, все в порядке. Лишь бы те, другие, не вернулись, заметив, что их ряды поредели!

Не теряя времени даром, девушка сняла с генра верхнюю одежду и знаки воинского отличия. Всё это, конечно, ей не по размеру, но ничего, она это как-нибудь исправит. Для чего ей всё это? Ради приведения в исполнение одного маленького дерзкого плана. Он зиждился на одном простом, но гениальном постулате: "Я могу выжить и сохранить свободу, только переодевшись мужчиной". В плане было много изъянов, но другого у неё, к сожалению, не было.

Стелла достала из сумки шпильки и кое-как собрала заплетённые в косу волосы в подобие мужской прически. Правда, всё равно придется убрать свою шевелюру под шляпу. Она тоже ей велика — нужно напихать чего-нибудь внутрь.

Из подручных материалов и клейкого сока растений девушка смастерила себе пушок над губой:

— Буду изображать молоденького паренька.

Здесь же, на дороге, принцесса придумала убедительную легенду, которую предстояло рассказать часовым в Иде, предъявив овальный карнеол в серебряной оправе.

Так как генры ездили исключительно на вороных лошадях, Стелле предстояло продолжить путь на Ферсидаре.

Лес Тибер редел и, наконец, резко оборвался возле ограды пшеничного поля. С его опушки хорошо виден был Иде с остроконечными черепичными крышами. Он тонул в зарослях жасмина и шиповника, в которых гнездились певчие птицы. С одной стороны — поля, фермы и трактирчики, с другой — розово-белое море цветущей растительности.

Вопреки опасениям, девушка беспрепятственно въехала в город.

В Иде царило привычное оживление базарного дня. Бесконечные ряды повозок раскинулись на широкой превратной площади; между ними проворно сновали мужчины и женщины, с корзинами и без, стремительно проносились верховые.

Стараясь не попадаться на глаза, Стелла медленно продвигалась вдоль повозок. Ей нравились яркие ткани, выставляемые на продажу загорелыми торговцами с золотыми серьгами в ушах; кое к чему хотелось прицениться, но приходилось ограничивать себя в желаниях ради собственной безопасности. Очевидно, осторожничая, она перестаралась.

— Хан вред йоз, рой? Хану даман бренк йоз?- весело крикнул один из неспешно прогуливавшихся по базару генров. Для ясности он перевёл вопросы на язык путников.

Сердце ушло в пятки, но она смело держалась и бравурно ответила:

— Я Ханк. Вот, нашёл лошадь в лесу, неподалёку отсюда; с ней была собака.

— А почему ты не говоришь по-дакирски? — подозрительно поинтересовался

генр. — Ты же носишь карнеол.

— А я новенький! — наугад выпалила девушка. Несмотря на все её старания, голос никак не желал опускаться ниже сопрано. — Я из нового грандванского набора.

— Что-то я не слышал, чтобы в Грандве объявляли набор. Щупленький ты что-то!

— Уж какой есть! — парировала Стелла. — А что касается набора… Ну, я случайно здесь оказался. Заехал к тетке в Верне, а там как раз убили одного из ваших… то есть, наших. Ну, я оказал тем парням кое-какую услугу, а они предложили мне поступить на службу наместо их товарища. Обещали горы золота!

— Уж чего-чего, а золота они всегда много обещают! — крякнул дакирец. Принцессе повезло, что он был пьян.

— Слушай, так ты грандванец! — вдруг осенило его.

— Да, я родом из Грандвы.

— Говорят, у вас язык забавный. Можешь сказать что-нибудь по-грандвански?

— А сам как думаешь? Не немым же я родился!

— Так сделай милость, прокурлыкай что-нибудь. Никогда ещё грандванца не встречал.

Порывшись в темных закоулках памяти, Стелла извлекла на свет одну короткую фразу. Была ли она на грандванском или на сиальдарском, девушка не знала, но, тем не менее, на свой страх и риск, воспроизвела её, стараясь растягивать слова.