Гарри Тёртлдав - Тьма сгущается Страница 94

— Надеюсь, именно это вы имели в виду, — промолвил Траку.

— О да! Именно такую накидку. — Альгарвеец снова пожал плечами. — Да если бы и не такую, пришлось бы терпеть — мой эшелон отбывает завтра перед рассветом. — Сбросив накидку, он сложил ее уверенными движениями человека, привыкшего заботиться о собственном гардеробе. — Благодарствую. Я, знаешь, не единственный офицер, — даже не единственный из гарнизона Скрунды — кто отправится с эшелоном на запад.

— Об этом мы не думали, — промолвил Траку, включая в это число и сына. Талсу кивнул: мол, не думали и не гадали.

— Мои соболезнования, — отозвался альгарвеец. — Это даст больше власти вашим графам и герцогам. Я навидался их достаточно, чтобы сказать: для вас же было б лучше, когда бы они все удрали за своим трусливым королем. И если б мы решили их до последнего спалить, вам было бы лучше, но мы не стали.

— Все равно командовать будете вы, — ответил Талсу.

— А вам и это не по душе? — полюбопытствовал офицер и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Часто ли ваши дворяне интересуются, чего хотят простые люди?

«Никогда» — вот что хотелось ответить Талсу. Матери, отцу, сестре или близкому другу он мог бы сказать нечто подобное; в армии он мог поговорить по душам с иными однополчанами. Но даже в армии ему приходилось держать язык за зубами. И тем более не хотел он раскрывать душу перед едва знакомым человеком, тем более — одним из захватчиков.

Возможно, альгарвеец понял это.

— Тогда прощайте, — промолвил он, склонив голову. — Возможно, еще свидимся. — Траку он поклонился отдельно со словами: — Вы прекрасный портной. — Потом потешно пожал плечами и вышел.

— Неплохой парень, — вымолвил Траку, как будто слова жгли ему губы.

— Неплохой, — согласился Талсу. — Я это на фронте замечал: каждый рыжик отдельно мало от нас отличается. Но стоит им собраться толпой — и они превращаются в альгарвейцев. Не знаю, как оно выходит и почему, но всегда так получается.

— Стоит им собраться толпой — и они начинают сносить памятники, — добавил Траку. — Всякий раз, как прохожу мимо базара, ищу взглядом старую арку.

Талсу кивнул.

— Я тоже. Стоит им собраться толпой и отправиться на завоевание, и… — Он оборвал себя. — И кто знает, на что они способны? — закончил он, не желая признавать реальность ползущих по городу слухов.

Отец и так понял, что юноша имел в виду.

— Все равно не могу в это поверить, — заметил он. — Даже альгарвейцы не опустятся так низко.

— Надеюсь, ты прав, — вздохнул Талсу и добавил задумчиво: — Интересно, сколько же солдат и офицеров они выводят из Елгавы, чтобы бросить на ункерлантский фронт? И хватит ли оставшихся, чтобы удержать страну от восстания. Другое дело — я не знаю, согласится ли кто-нибудь восстать ради наших дворян.

— Я не хочу, чтобы какой-то жалкий рыжик звался нашим королем, — отрезал Траку.

Юноша поразмыслил над этим. И снова кивнул.

Южный ветер завывал, точно бесноватое привидение. Снег несся параллельно земле, не успевая укрывать землю, и только за валунами и в кустарнике намело сугробы. Сгибаясь под напором бури, отделение Иштвана продвигалось вперед.

— Вот же погодка — только козу пасти! — крикнул Кун.

Тощий и невысокий подмастерье чародея примотал очки бечевкой к ушам — иначе их унесло бы ветром.

— Это всего лишь буран! — отозвался Иштван, перекрикивая вопли ветра. — В моей долине так каждую зиму.

— Тогда ваша долина у звезд на дурном счету! — гаркнул Кун. — Вот у нас в столице по зиме погода почти приличная.

— Вот и размякли! — отозвался Иштван.

Кун презрительно отмахнулся. Иштван не стал продолжать спор, хотя мог бы. В конце концов — разве дьёндьёшцы не прирожденные воины? Что же это за воин, который жалуется на обычный буран?

— Я родом из маленькой долины, — вмешался Соньи. — Зимы у нас — суровей звезды не видывали. А я тоже промерз, как козел, и не стыжусь в этом признаться!

— Я не говорил, что мне тепло! — гаркнул Иштван, отступая немного по становой жиле. — Я сказал, что это всего лишь буран. Так и есть. И я сказал, что мы его выдержим. Так и есть. — Он хлопнул себя по груди. — Оделись ведь мы по погоде!

Овечий тулуп его был засыпан снегом. Под тулупом, закрывавшим колени, была шерстяная кофта, под кофтой — шерстяная рубаха. Из шерсти были связаны и мешковатые гетры, и даже исподнее — отчего у Иштвана зудело в таких местах, какие и почесать-то неудобно. Варежки и сапоги были на меховой подкладке; на голову солдат натянул лисью ушанку и повязал шарфом нос и рот, так что ударам ветра оставались открыты только глаза. На случай, если выйдет солнце, в подсумке солдат носил темные очки с прорезями — от снежной болезни. Но пурга бесновалась так, что казалось — солнце не вернется на небо уже никогда.

— Выдержать-то я могу, — ответил Кун, закутавшийся ничуть не хуже Иштвана. — Но будь я проклят, коли знаю, как в такой буран воевать можно — что нам, что ункерлантцам.

— Справляемся как-то, что мы, что они, — ответил Иштван. — Они, козьи дети, к морозам не хуже нашего привычные. — Он вгляделся в кипящую белизну, но ничего не разглядел. — Хотел бы я знать, где мы находимся, — недовольно проворчал он. — Этак можно на врага наткнуться, прежде чем сообразишь, где он.

— Или ункерлантцы могут к нам подкрадываться, а мы и не сообразим, пока не станет поздно, — добавил Соньи.

— Могли бы. — Голос Куна звучал самодовольно, даже когда ученику чародея приходилось перекрикивать буран. — Не забывайте, я немного владею волшебством. Куусаман мои чары засекли и горного гамадрила тоже, так что даже на скотах вроде ункерлантцев это должно сработать.

Кун страшно гордился своим заклятием — Иштван надеялся только, что гордился не больше, чем того заслуживали чары. Но волшебство Куна срабатывало, и не раз — тут не поспоришь. Однако, чтобы воспользоваться его плодами, заклятие следовало сперва наложить.

— Лучше займись своими чарами — так, на всякий случай! — крикнул Иштван. — Вонючие козоеды могут к нам на полпоприща подойти, покуда мы их заметим в такой буран.

— Так точно, сержант! Не самая скверная мысль, — ответил подмастерье чародея таким тоном, будто самые скверные мысли на его памяти выдавал Иштван.

— Ты мне поумничай! — огрызнулся тот, с ужасом осознав, что в точности повторяет манеры сержанта Йокаи.

Иштван мысленно пожал плечами: в конце концов, у кого учиться сержантским манерам, как не у сержанта до мозга костей? Он понадеялся, что звезды сберегут душу Йокаи. Но случится это или нет, а у его преемника были дела за земле.