Александр Волков - Пришелец Страница 93

Труп лежал на самом краю обрыва, его рука свешивалась вниз, и когда один из спустившихся вниз по стене гардаров осторожно потянул за нее, растерзанное картечью тело шечтля мягко, как детская тряпичная кукла, повалилось на отвесный склон и упало на дно рва, увлекая за собой комочки подсохшей глины. Тело погрузили в плетеный короб, на веревке подняли наверх, перевалили через зубья частокола и положили в тени, прикрыв длинными широкими листьями и обложив толстыми пластами непросохшего дерна. После этого Норман взял у Свегга свою шляпу, нахлобучил ее на толстый короткий сук и два раза объехал верхом весь вал, время от времени поднимая над частоколом свой головной убор и поглядывая в узкие бойницы, прорубленные на стыках двух бревен. Но никаких подозрительных шевелений в тростнике больше не замечалось, и лишь к вечеру, когда зной стал спадать и пышные благоухающие заросли окрасились в приглушенные сумеречные тона, откуда-то из-за стен лагеря донесся приближающийся рокот барабанов.

Норман, помогавший Свеггу и Дильсу устанавливать на платформе массивный лафет четвертой, и последней, пушки, отвел ставень амбразуры и увидел, как по прорубленной накануне просеке к переброшенному через ров мостику быстрым и даже чуть подпрыгивающим шагом приближается падре. Время от времени он останавливался, переводил дух, рукавом стирал пот с лица, поправлял кожаный ремень своего походного короба и спешил дальше, подхватив выцветшие обтрепанные полы своей сутаны. Ступив на шаткий мостик, падре поднял голову и, увидев в проеме амбразуры лицо Нормана, встревоженно замахал руками, указывая в сторону приближающегося барабанного гула.

— Эрних, отбой! — крикнул Норман и тут же услышал за спиной три двойных удара колокола, означавших, что на сегодня работа окончена. Усталые землекопы не заставили себя упрашивать и, побросав в плетеные короба лопаты, стали быстро взбираться на стены по веревочным лестницам. Последний, перемахнув через частокол, встал подошвами кожаных сандалий на торцы изнутри приставленных к стене бревен и принялся втягивать за собой лестницу, аккуратно укладывая себе под ноги перекладину за перекладиной.

Как только падре преодолел шаткий скрипучий мостик и, еле переводя дух, вбежал в лагерь, четверо гардаров закрыли за ним массивные двустворчатые ворота, продели сквозь кованые скобы три длинных квадратных бруса и за перекинутые через блоки веревки подняли и притянули к воротам легкий мостик, связанный из полых коленчатых стеблей.

И тут в конце просеки показались радужные перьевые шлемы первых барабанщиков. Шечтли двигались узкой плотной шеренгой, высоко поднимая мускулистые, крест-накрест окрученные ремнями ноги. Но едва Норман, глядя в амбразуру, успел подумать о том, что Люс почти наверняка пал жертвой собственной неосторожности, как услышал за спиной сухой одышливый шепот: «Эх, пальнуть бы по ним сейчас, а, командор?!»

— Где тебя черти весь день носили, Люс? — сквозь зубы, не поворачивая головы, процедил Норман.

— Носили, да не унесли! — нагло огрызнулся тот. — Смотрел, откуда ближе воду в ров проводить…

— Ну и как, высмотрел? — уже спокойнее спросил Норман.

— Высмотрел, — сказал Люс, подвигаясь к нему и тоже выглядывая в амбразуру.

— Откуда?

— Надо начинать копать выше по ручью, и тогда для наполнения рва вполне хватит небольшого канала, — сказал Люс, — дайте мне трех крепких парней, командор, и завтра с утра мы начнем…

— Да, разумеется, — буркнул Норман, глядя на остановившихся перед рвом шечтлей, — если только эти горбоносые не будут путаться у нас под ногами!

— А давай пальнем, командор! — просяще заскулил Люс. — Всего одно маленькое ядрышко — ба-бах! — и никто не будет путаться! Одно ядрышко, командор!..

— Заткнись! — рявкнул Норман и оглянулся, чтобы окликнуть Эрниха. Тот стоял у камышового навеса и о чем-то беседовал с падре, краем глаза наблюдая за тем, как маленький хоминус пытается оседлать рысенка. Человекоподобный зверек привязался к Эрниху после того, как тот вдохнул жизнь в его тощее мохнатое тельце, раздавленное половинками бревна, и теперь проводил в лагере большую часть суток, отлучаясь лишь по утрам и возвращаясь к своему спасителю с тяжелой гроздью желтых продолговатых плодов, по вкусу напоминавших дыню.

— Эрних! — крикнул Норман. — Поднимись на башню, поговори с этими петухами!

— Да что с ними говорить, — проворчал Люс, — шарахнуть картечью — и весь разговор! Вон они как выстроились, как нарочно, — вот, полюбуйтесь, какие мы славные разукрашенные парни, в натуре!

— А по-моему, ты слишком разболтался, — сквозь зубы процедил Норман и, взяв тщедушного пушкаря за плечи, сильно тряхнул его.

— Оставьте, командор, я пошутил, — вяло промямлил Люс, даже не пытаясь высвободиться из цепких командорских рук. И тут Норман обратил внимание на его глаза, точнее, на огромные черные дыры зрачков, смотревших, как казалось, в какую-то бесконечно далекую неподвижную точку над частоколом.

— Да что с тобой, Люс? — спросил Норман, вглядываясь в безумные глаза пушкаря. — Опять напился? Отвечай, мерзавец!..

— Напился? — удивленно пробубнил Люс, изобразив на лице блаженную бессмысленную улыбку. — Кто напился?.. Нарушить сухой закон — ни-ни!.. Повесить негодяя!.. Подвесить за…

— Я сам решу, за какое место тебя подвесить! — рявкнул Норман. — А ну дыхни!

Люс приоткрыл рот и, отведя пальцем густые, свисающие почти до нижней губы усы, выдохнул в лицо Норману густую смесь пряных ароматов, настоянных на крепком табачном перегаре.

— Странно, — пробормотал Норман, отпуская плечи пушкаря и обращаясь к подошедшему Эрниху, — кажется, он и в самом деле не пил… Впрочем, я звал тебя не за этим.

— Я понимаю, командор, — кивнул Эрних, — вы хотите узнать, зачем явились шечтли?.. Сейчас выясним.

С этими словами он широко распахнул тяжелые ставни амбразуры и, сложив ладони раковиной, громко выкрикнул короткую щебечущую фразу. Барабанный бой мгновенно смолк, и после паузы с той стороны рва посыпались звуки, напоминающие щелканье сухих желудей под конскими копытами.

— Чего они хотят? — нетерпеливо спросил Норман, как только ответная речь вновь сменилась глухим нарастающим рокотом барабанов.

— Они хотят получить тело своего соплеменника, — сказал Эрних.

— Это для них очень важно? — насторожился Норман.

— Да, командор, — кивнул головой Эрних, — они заворачивают покойника в плащаницу, помещают в плетеную зыбку, подвешивают ее к потолочной балке в погребальной хижине и держат до тех пор, пока тело совсем не истлеет…