Татьяна Чернявская - Ферзи Страница 90

Чародей едва не выругался от наплыва чувств и попытался спешно зарыться в валежник, но вынужден был отступить, помня о расположенной там ловушке. Взгляд загнанного в угол мужчины судорожно метался по лесу в поисках мало-мальски пригодного укрытия, приятным показалось даже беличье дупло. Он даже подумывал о призыве стихии, но шаги девушки стали отдаляться: видимо, она нашла то, что искала.

Мутноватое бурое варево, покрытое тонкой, словно мыльной плёнкой, что переливалась на солнце всеми цветами радуги, бодро, даже подозрительно радостно бурлило в старом остродонном чугунке, реквизированном из хозяйских запасов. Тонкий, слегка горьковатый аромат, настойчиво пробивающийся сквозь потоки пляшущего на сквозняке дыма, поднимался от поверхности, маня лёгкими нотками розмарина и вероломно дразня аппетит. Сам вид смеси, напротив, мог заменить лучшую из диет, моментально отбивая любые поползновения к поглощению пищи, особенно в момент всплытия отдельных ингредиентов вроде плотных тараканьих панцирей и кусочков окаменевшего жира. Крепясь к кованой подставке, чугунок слегка раскачивался под мерными ударами тяжёлой деревянной ложки. Конечно, здесь бы лучше использовать другую: длинную со специальной, лихо закрученной желобками ручкой, по которой так удобно было вливать жидкие составляющие, и мягкой подкладкой из особого материала, что не обжигал рук. Только за неимением специального инвентаря приходилось довольствоваться скромной заменой. На качество конечного продукта существенного влияния недостаток приспособлений не оказывал, но значительно уменьшал удовольствие от самого процесса.

В первое время процесс действительно приносил удовольствие и порядком увлекал особенно, когда местные мальчишки, любопытные, как все дети, старались втиснуть свои лохматые головы в щели забора или проскользнуть мимо бдительной старушки, самовольно вызвавшейся на роль охранницы. Были и особые ловкачи, что в желании превзойти дружков, да показать всем собственную удаль умудрялись протискиваться в щели, пролазить в дом и даже свешиваться с деревьев целыми гроздьями хитрых измазанных мордашек. То и дело над чугунком, словно из неоткуда, появлялась детская пронырливая ручонка с зажатым пером, корнем, а то и дохлой крысой, грозя опасно усовершенствовать медленно кипящий состав. За руки ловили, в дома возвращали, с деревьев стягивали, особо прытким даже выпадала привилегия получить персонального пенделя от господ чародеев. Интерес детворы постепенно угасал, сменяясь праздным любопытством, которое, впрочем, заглохло, стоило в другом дворе начаться родам у кошки.

Без постоянного надзора пронырливой малышни следить за составом стало совсем неинтересно и даже утомительно. Солнышко, щедро припекавшее макушки и раздающее окружающим предметам сочные золотистые, только начинающие наливаться брусничными бликами оттенки, наполняло тело вялой размеренной негой. Аромат раструшенного по небольшому подворью сена, которое для лучшего эффекта перекладывали чабрецом и полынью, дурманил голову почище звёздной пыли. Где-то в глубине дома натужно пел забытый уловитель, настроенный хозяйкой на ту нить чародейской паутины, что всегда щедро транслирует нескончаемые романсы да заунывные народные пения, здорово отдающие ностальгией по Царству и такому забитому, нищему и удивительно уютному однообразию отцензуренной стабильности. Большой хозяйский пёс, неухоженный, желтозубый и печально-добродушный с завидной периодичностью зевал из-под крыльца, следя своими подслеповатыми глазами за беспределом на вверенном ему участке. Глядя на его блаженную кудлатую морду, Яританна, оставленная, ввиду совершенной бытовой непригодности, бдить за варевом, отчаянно пыталась не заснуть, плюхнувшись головой в столь малопривлекательную жижу. Прецеденты засыпания стоя, сидя и даже едя на метле у неё были, так что волновалась девушка небезосновательно.

Разговаривать с местными жителями, в лице усталой и раздражительной хозяйки, было скучно и очень утомительно, поскольку приходилось не только придерживаться легенды про родственников, но и подстраиваться под их говор и уровень общего развития, да и догадливая женщина после нескольких замечаний надменной блондинки идти на контакт не стремилась. Яританне оставалось только благородно чахнуть и по-ратишански скучать, стараясь не сильно обжигать изнеженные руки о поднимающийся пар. Закончивший с колкой дров, щедро порученной ему в оплату кормёжки, Виль тоже не сильно разрядил обстановку, беззаботно рухнув в кучу сена побольше и с блаженной улыбкой отмучившегося каторжника уставившись на корпящую у наружного очага Танку. Пока он сражался с поголовьем сыроватых чурбаков и досок, с яростью берсерка орудуя неухоженным и местами ржавым топором, было хоть какое-то развлечение: Танка представляла на месте деревяшек своих профессоров, одногруппников и прочих монстров (благо эрудиции и фантазии ей было не занимать). Когда последнюю расчленённую чупакабру сложили в дровницу, а плохенький топор вернули хозяину, крайне неприятному типу с одутловатым запойным лицом, стало совершенно невыносимо.

«А если рыжему сейчас ложку за шиворот уронить, совершенно случайно?» — мелькнула предательская мыслишка, но пока та из выверта садистского разума не переросла в навязчивую идею, девушка постаралась отвлечься.

Ныла натруженная спина, и побаливали здорово отбитые в непробиваемых лаптях пятки, но признаваться в этом Чаронит не рискнула, не желая попадаться компаньонке под горячую руку. Та уже от всех широт души пообещала облагодетельствовать своим лечением Виля. Обещала, вправду, вполголоса, чтоб пациент от радости не сбежал. Сейчас, если судить по шуму, травницкая благодать изливалась в чьём-то коровнике. Сперва Алеандр крайне возмущалась перспективой работы с таким контингентом, мотивируя своим высоким предназначением, глубиной знаний и просто моральными установками, но быстро смирилась, не найдя в небольшом посёлке, никого возжелавшего лечения или достаточно невменяемого для его насильственного применения. Оставшись с двумя коровами, старым мереном и здоровенной свиноматкой в качестве пациентов, Валент сперва долго обижалась на жестокость жизни и несправедливость распределения труда, а потом махнула рукой и объявила, что отыграется на выживших. Население Лученца притихло, серьёзно задумавшись о последствиях, но желания выдать на растерзание огнедышащему целительскому дракону какую-нибудь больную жертву не выказало. Вероятно, работу по специальности можно было обнаружить в других концах поселения, что оказалось щедро разбросанным прямо посреди леса пучками небольших, тесно жмущихся друг к дружке домиков и словно разбегалось лучами от маленького полуразвалившегося святилища, только бродить по округе в поисках удачи вор категорически отказался, предъявив изувеченные ноги. В этом была его стратегическая ошибка, но парень об этом ещё не подозревал…