Кошка из Валесса. Игра теней - Ева Маева Страница 85

— Спасибо тебе, Раам, — вдруг произнесла я в спину уходящему демону, а когда тот остановился и оглянулся на звук своего имени, то, улыбнувшись, добавила: — Темнейшее, как ты любишь. Для меня ещё никто ничего подобного не делал.

— И не сделает, — не собираясь умалять своих заслуг хотя бы ради приличия, согласился мужчина, обернувшись ко мне полностью и изогнув свои губы в широкой ухмылке.

Сейчас, когда опасность была уже позади, и мне оставалось только лежать на постели и принимать лечение жрецов, Раам вёл себя совершенно не так сосредоточенно и серьёзно, как в том переулке, где я едва не встретила гибель. Он снова был весёлым, заносчивым и двуличным, словно совершенно ничего между нами не изменилась. И кажется, именно это раздражающее ехидство демона как раз и было мне нужно для того, чтобы окончательно признать своё возвращение к жизни истинным.

— Кстати, а как ты вообще меня нашёл? — прямо поинтересовалась я, вспомнив, как неожиданно Раам появился рядом со мной в тот самый миг, когда я уже утратила всякую веру в собственное спасение.

И каким невероятным совпадением мне это тогда показалось.

— Милостью твоего бога, наверное, — пожал плечами мужчина, словно его-то это нисколько не удивляло, — Тебя не было слишком долго, и я начал волноваться, что у тебя возникли проблемы. И что я в результате этого останусь без своего агата. А когда я решил немного прогуляться, чтобы не сидеть без дела, то совершенно случайно увидел, как Теалинд возвращается в замок раньше положенного срока. И догадался, что теперь проблемы у тебя возникнут наверняка. Вот и решил перенести свои прогулки поближе к замку, чтобы в случае чего тебя подстраховать. Кстати, не ожидал, что ради меня ты поступишься своими принципами.

— Чего? — непонимающе переспросила я, с силой продирая глаза, чтобы взглянуть на демона и догадаться, о чём это он говорил, — Какими ещё принципами?

Что-то в моём взгляде, по-видимому, сообщило Рааму, будто я была искренней в своём недоумении, ведь он вдруг как-то подозрительно просиял и ухмыльнулся так широко, будто я рассказала ему невероятно весёлую шутку, о которой сама не имела ни малейшего понятия.

— Ох. Ну тогда скоро узнаешь, киса. А сейчас тёмной ночи тебе. Или, вернее, светлого дня. Набирайся сил, пока у нас ещё остаётся на это время, — предложил мне мужчина, а затем вдруг тихо пообещал моему почти провалившемуся в сон сознанию: — А я пока прослежу за тем, чтобы тебя больше никто не подстрелил.

* * *

Вопреки всему моему желанию как можно скорее вернуться в строй и разделаться уже, наконец, с контрактом Раама, следующие несколько дней мне всё-таки пришлось посвятить исключительно постельному режиму: не предусмотренное природой отверстие во мне заживало предательски медленно, да и всему моему организму в целом однозначно требовалось восстановить утраченные силы. Я много спала, как и Дейран сразу после своего жертвоприношения, а когда просыпалась — почти всегда видела у своей постели жрецов Амелии или врачей, умело хлопотавших над моей болезненной раной. Впрочем, из-за того, что каждый день теперь казался мне будто бы близнецом дня предыдущего, я почти не замечала никаких изменений, и оттого бессильно злилась, не понимая, сколько ещё мне пришлось бы лежать без дела и пытаться вернуться в форму. Учитывая, что жрецы, вообще-то, могли бы выполнить всю работу намного быстрее, за день или даже за пару часов, если бы только сделали исключение из правил своей драгоценной богини и вложили в моё исцеление немного больше её светлого благословения, чем мне полагалось.

Впрочем, будучи служительницей другого бога, пускай и тёмного, я всё-таки не могла винить своих коллег за безусловное следование по избранному ими пути Амелии. А вот саму Амелию и её стремление заполонить Касэт своими бесчисленными последователями, одарёнными её божественным благословением — винила, и вполне справедливо. Пускай даже именно милосердие Светлейшей позволило моему телу выжить, несмотря на смертельный выстрел в живот, но в то же время я лишь из-за него была вынуждена до сих пор валяться в постели, начиная и в самом деле чувствовать себя беспомощным, лишённым воли котёнком.

Как правило, люди, которые желали связать свою жизнь со служением кому-то из Шести, выбирали для этой цели одного из Светлой Троицы, а чаще всего, разумеется — Амелию, на первый взгляд олицетворявшую собой всё доброе и непогрешимое в этом мире. А та, в свою очередь, милостиво принимала под своё ангельское крыло почти всех обратившихся за её даром, одновременно с этим разделяя своё могущество на огромное количество мелких частей, чтобы каждому из людей досталось хотя бы немного. Из-за этого сила её последователей была многократно меньше силы точно таких же последователей кого-то из Тёмной Троицы, и, пожалуй, даже самый могущественный жрец Светлейшей мог сравниться по силе с обычным Посвящённым её тёмного брата. Поэтому-то лечение ран и занимало так много времени, особенно если эти раны были ещё и сложными или даже смертельными, подобно моей: сила жрецов истощалась довольно быстро, и её приходилось беречь и делить между всеми страждущими, в первую очередь сберегая её для самых страшных ранений. Так что по мере того, как самочувствие пациента становилось всё лучше и начинало вызывать всё меньше опасений за его жизнь, божественный дар Амелии всё чаще приходилось сочетать с лишёнными благословения врачебными приёмами, которые, разумеется, были вовсе не так эффективны, как чудесная сила светлой богини.

И всё-таки однажды настал тот день, когда я смогла наконец-то хотя бы просто сесть на кровати, не почувствовав совершенно никакой боли, и даже лёгкая разминка никоим образом не проявила возможной скованности моих движений, впервые за долгое время вернув мне радостное ощущение от нахождения в собственном теле, ловком и гибком будто бы как и прежде. Я беззаботно и воодушевлённо рассекала воздух росчерками невидимых кинжалов в своих руках, наслаждаясь тем, как послушно мои мышцы откликались на мелькавшие в моём разуме приказы, и улыбалась в точности так же счастливо, как маленькая шестилетняя Ниса, которой тётушка Уль впервые купила целую коробку шоколадных конфет.

Конечно же, дверь в мою комнату должна была распахнуться именно в тот момент, когда я увлеклась своими упражнениями до предела и оттого вскочила в боевую стойку прямо на кровати, широко расставив на постели босые ноги и весело отражая удары несуществующих противников несуществующим же оружием. И тогда на пороге спальни, увидев меня и мои замысловатые выкрутасы, от удивления неожиданно застыл Дейран, чей полыхавший во взгляде благородный багрянец немедленно охватил моё почти