Драконовы поцелуи, или фиктивная пара для некроманта - Мария Вельская Страница 8

Вернее, все, что я видела — это то, как прямо на моей коже когтем начертили две извилистые закорючки. Они задрожали — и растаяли под мое шипение — было больно. Никогда в жизни я ещё не ранила себя — разве что в далёком детстве.

Да, было больно и неприятно, но когда мы закончили, то я ощутила удовлетворение. Я справилась. Как сказал Виконт — в ранки попала его магия, сделав заживление мгновенным. Ускорив "ре-ге-не-рацию"!

— В нужный момент я активирую руны, которые сейчас растворились в твоей крови — и вызову эффект "болезни". На самом деле это будет что-то вроде объемной и очень достоверной на всех слоях иллюзии, — довольно проурчал он. — Не бойсяу, котенок, я от тебя никуда не денусь — и маги меня не почуют. Ведь ты и я — сейчас одно целое. Все-у получится.

И сейчас я пожинала плоды нашего плана.

Я смотрела на мир как будто прозревшими глазами и не понимала — как я могла быть настолько слепа? Как я могла быть настолько бездумно доверчивой и не сознавать, что меня, как овцу, тащут на заклание?

Да. Не понимала. Пока не произошел случай, который все окончательно прояснил.

Я как раз картинно поплакала о том, что не попаду на чудесный вечер шейды Ильнари, а добрая Маргрета, одна из горничных, утешала меня и обещала принести букет свежих полевых цветов, когда дверь в спальню распахнулась без стука — и вошёл отец.

Высокий, светловолосый, прекрасно сложенный, с едва заметной щетиной и вечно забранными в короткую косицу волосами, он всегда внушал мне трепет.

Ледяные светло-голубые глаза пригвоздили к постели, заставив почувствовать себя бессовестной лгуньей, которая отрывает такого важного человека от нужных дел.

— Дочь. Ты нас подвела, — гулко и холодно произнес он, заставив меня невольно съежиться.

— Папа, простите, — я закашлялась, вытирая пот со лба. Тело ломило от долгого лежания, необходимость обмана и страх выматывали, — я так люблю цветы, а вчера они особенно сладко пахли, это же особый сорт, он цветет круглый год, и...

Поморщился. Отвёл взгляд. Он не любил, когда другие говорили о своих увлечениях. У лорда Оттама Дейриша была лишь одна страсть — власть. И даже его магия была только приятной частью отцовских планов.

— Я много раз просил тебя быть осторожнее, но ты всегда пытаешься нарушить правила и ведёшь себя неподобающе для юной дебютантки, — словно высеченное из надгробного мрамора, лицо отца казалось мне маской. Она так прилипла к его коже, что не сорвать.

Гладкое лицо — ни единой морщины. Колючие глаза. Прямой нос. Он весь был таким острым, что как бы не порезаться!

— Кейрин, — голос отца вдруг... смягчился? Неужели он... испугался за меня? Пусть только как за маленькую частичку его планов, но?..

— Отец?..

Только бы не понял. Только бы не раскусил нашу отнюдь не невинную задумку.

Дыхание сбилось, рубашка прилипла к спине.

— Девочка моя, когда ты поправишься, у меня будет для тебя новость. Думаю, мы нашли для тебя прекрасную партию. Это человек исключительно высоких моральных качеств, он сказочно богат, входит в списки высшей аристократии королевства и был поражен до глубины души, увидев твой портрет...

Ласковая улыбка отца казалась приговором палача. В горле застрял ком, ноги ослабли уже по-настоящему. Он уже обо все договорился, давно договорился, и...

— Через пару недель, думаю, твой жених уже будет здесь. Но пока не буду забивать твою хорошенькую головку подробностями. Выздоравливай, девочка моя, — меня небрежно потрепали пальцами по щеке, как будто пса погладили. Или кошку.

Меня лихорадило. Голова была наполнена гулкой ватной пустотой.

— Не забудь выпить лекарство, мама просила передать, что навестит тебя, как только жар окончательно спадет, — это было ещё одним знаком.

Неприятным, нехорошим. Мама бы никогда не оставила меня болеть в одиночестве.

Что он наплел ей? Как заставил?

— Да, папа...

— Давай при мне. Шед Вольц уже жаловался, что ты не принимаешь всерьез его рекомендации...

Ложь, но к чему она — я не понимала.

Послушно взяла стакан с неприятным желтоватым варевом. У него горький запах и ещё более горький вкус — как у настоящего лекарства. От первого глотка немеет язык и шумит в голове, а второй я сделать не успеваю — руку прошивает болью, я дергаюсь, вздрагиваю всем телом — и стакан летит вниз. Содержимое расплескивается на постель.

А я краем глаза ловлю выражение лица лорда Дейриша. Брезгливость и ненависть. Они пробивают маску на короткий миг, но я слышу:

— Никчемная дура. Даже выпить не может без того, чтобы не устроить катастрофу...

Я точно знаю, что заряд магии в руку получила от хранителя, но мысли вязкие и вялые.

— Ничего страшного, дорогая, слуги все уберут, а ты отдыхай. Я не буду больше тебя беспокоить. Набирайся сил и радуйся мысли о скором замужестве. Это помолвка очень важна для тебя... Ты же знаешь, Кейрин, я желаю всем своим детям только самого лучшего.

Чужие неуместные слова иголками впились в сознание. Я должна радоваться предстоящей мне чести. Папа сделает так, как лучше. Он все знает лучше.

Я закивала согласно и сонно. Мокрое одеяло — пустяк.

Лорд Дейриш постоял ещё несколько секунд, сложно ожидая от меня заверений в дочерней преданности — и вышел.

И вот как только он вышел — я бессильно опала на подушку, закрывая глаза.

Мне надо поспать. Отдохнуть и подготовиться к такому важному дню...

— Не спи, замёрзнешь, кошка лысая! Да чтоб у него шерсть выпала, да не видать ему молока вовек! Пусть крысы сожрут всю его еду, а мыши пируют в амбарах! Пусть кошка его другому котят рожает!

Я не понимала, о чем говорит этот кот. Что он хочет от меня? Зачем?

— Мне надо сделать так, как хочет папа, — разлепила неохотно губы, — мне надо готовиться к помолвке, она сделает меня счастливой. Это большая честь! — Добавила я для убедительности — и улыбнулась.

— Да где он эту гадость запрещённую нашел, козлодой старый?!

Что-то теплое коснулось руки. Я уже засыпала, проваливалась в беззвездную тяжелую темноту, когда вдруг ладонь пронзила жуткая боль, как будто в нее волк вцепился!

Я бы завизжала, но рот не открывался. Слезы брызнули из глаз.

Я дернулась, распахнула глаза и уткнулась взглядом в недовольную морду. На усах блестела капельки моей крови — живодёр мохнатый!

Но больше привлекало другое — большой, сияющий синим диск, который стремительно затягивало чернотой.