Олег Северюхин - Беги, Василич, беги! Страница 75

Глава 112

Гуляя по гостям и творческим вечерам в актовых залах школ, я сделал одно важное открытие. Та средина дна, где я находился, являлась кузницей по очищению падших кадров и подготовке новых, которые несли наверх чаяния новой жизни и благоденствия на открытом пространстве, превращающемся в огромное конопляное поле, заменившее нефтяные и газовые месторождения прежнего мира.

То общество, в котором я оказался, не было обществом безнадег, которые все потеряли в жизни. Наоборот, они имели свою цель и тщательно работали по воспитанию своих сторонников и привлечению на свою сторону жителей верхнего мира.

Собственно говоря, на каждом уровне имелось свое дно, и у каждого дна тоже имелось свое дно и каждое дно считало себя выше другого дня, находящегося ниже них.

Дно безжалостно разбивают службы безопасности и вооруженные дубинами полиционеры, потому что это опасность верхушке, опирающейся на ГБ.

Агентура безопасности, спускающаяся на дно, видна как инородное тело, не подлежащее растворению в нижней среде. Те из обитателей дна, кто стал сотрудничать с безопасностью, сдавали себя с потрохами своей активностью и предложениями решительных действий.

Что значит решительные действия? Практически это начало войны или развязывание террора, а политическое руководство дна было категорически против насилия. Главный лозунг был взят от товарища Толстого — непротивление злу насилием. Но руководству безопасности нужно было отчитывать о своей деятельности, а что оно могло представить в качестве результатов? Количество секретных сотрудников, опущенных на дно социальной жизни? Так это пусть управление жилищно-коммунального хозяйства хвастается количеством дворников в подотчетных районах им количеством вывезенного на переработку мусора. А за что вы государственные деньги тратите на каких-то секретных сотрудников, которые ничего не делают, а деньги получают? А, господа оперативники? А, может, вы на эти деньги кутежи в ресторанах закатываете? Где борьба с инакомыслием? Где арестованные революционеры-якобинцы? Где мирные демонстрации, вылезшие на поверхность для отстаивания своих запросов? И еще миллион вопросов, на которые требуется ответов.

Основой основ деятельности органов безопасности и так называемого правопорядка является увеличение результативности работы. Все начиналось со стахановцев, когда один человек выполнял норму десяти человек и получал за это орден, а начальство говорили, а вы десять бездельников должны трудиться как сто человек, а вы сто человек должны трудиться как десять тысяч человек, а вы десять тысяч — как миллион человек. Бездельники? Саботажники? Если бы не вы, то мя пятилетку бы выполнили за полтора года и, вообще, за пятилетку выполнили бы двадцатилетний план и стали бы жить в сто раз лучше проклятых капиталистов. А ну, подать сюда тех, кто стоит на пути нашего прогресса и ускоренного движения к коммунизму.

Недолго думая, означенная цидуля спускается в органы безопасности и начинается поиск врагов народа и всяких там саботажников и диверсантов. И этих диверсантов оказывается очень много, потому что руководство требует наращивать усилия по их поиску и разоблачению и вот уже весь народ ловит диверсантов, как в свое время китайцы с сачками ловили воробьев по всей территории огромного Китая. И, в конце концов, диверсантов стало так много, что единственным не диверсантом, не саботажником и не вредителем остался только один Великий кормчий, потому что даже все его заместители покаялись в сотрудничестве с разведкой Каймановых островов и стремлении совершить убийство любимого вождя и учителя, светоча и великого ученика самого Рабиндраната Тагора и Махатмы Ганди.

В этих условиях всей агентуре приказывается выпрыгивать из штанов, но быть на высоте. А как это сделать? Только активными действиями.

Когда я изложил Кондрату Петровичу свои соображения, он сказал, что нечто подобное говорили и другие люди, но им не особенно верили, потому что в век генетической имплантации и возможности съема информации с нейрофизических колебаний коры головного мозга, совершенно невозможно утаить какие-либо мысли человека. Любой человек, высказывающий злобу или какие-то гнусные намерения, сразу берется на подозрение, а всем политически активным жителям дна приходится навешивать на себя искусственную улыбку и вставать утром со словами: «Хай живе любимый товарищ ГБ». Кроме того, у них есть и своя контрразведка, но эффективность ее невысока. Стоит только выявить агента безопасности, как контрразведчика сразу арестовывают и он, как правило, уже не возвращается.

— Естественно, — сказал я, — в соперничестве двух контрразведок побеждает та, на чьей стороне вся государственная машина. И не нужно воевать с ней. Нужно делать все ласково и культурно.

— Но как же это делать ласково и культурно? — не понял мой наставник по донной жизни.

— На следующем корпоративе я вам покажу, — пообещал я.

Глава 113

Следующий случай случился через два дня на поминках старшего помощника главного по уборке мусора в секторе В7.

Надо отметить, что жители дна потребляли в пищу то же самое, что и жители самого верха — натуральные напитки и продукты, а жители средины — сублимированные продукты. Здесь на дне никто не лизал водку из тюбиков, а пил ее из современной пластмассы, по качествам ничем не отличающейся от богемского хрусталя. Самые низы жили как зажиточные французские и итальянские дворяне времен «барокко» семнадцатого и восемнадцатого веков. Вычурные столики и изогнутые кресла с позолотой методом анодирования, дорогие сорта как бы дерева из пластмассы, сигары из табачного заменителя с ароматизаторами на любой вкус. И главное — свежие овощи и ягоды, выращенные гидропонным способом при свете ламп.

Третий тост на поминках — за женскую половину покойного, а потом слов было предоставлено:

— Уважаемый товарищ Поэт, скажите что-нибудь, чтобы душа развернулась, а потом свернулась. Уж больно покойный любил ваши стихи.

Я встал, откашлял, поднял рюмку с водкой и продекламировал:

   Не боюсь я шагнуть в пустоту,   Где не будет свободы, пространства,   Мне поставят на ноги плиту,   Черный мрамор под стиль Ренессанса.

   И портрет на артиста похожий,   И стихов непрочитанных том,   Наклонитесь, прохожий, я вам съезжу по роже   Хулиганским и хлестким стихом.

   Нет, не бойтесь, такого не будет,   Воспитанье мое — прошлый век,   Не лежал пьяной мордой в изысканном блюде,   Хотя мог, как любой человек.

   Пусть мне камень как столик поставят,   Чтоб закуска была и вино,   И в сторонке серебряный шкалик,   Что с читателем пью заодно.

   Наливайте, ребята, полнее   За любовь и достойных вас баб,   Возвращайтесь вы к ним поскорее,   Хорошо, что о вас не скорбят.

Бурные аплодисменты были оценкой этих стихов.