Ольга Романовская - Перстень Мериада Страница 74

Дверь открыла миниатюрная женщина, чей возраст застыл на неопределённой отметке между юностью и старостью. Глаза у неё были подвижные, но какие-то бесцветные. От женщины пахло фиалками и пудрой.

— Дома ли сеньор Осмальд Ареадо? — осведомилась принцесса.

— Осмальд? Он говорил, что вернётся самое большее, через час. Но то, что говорят, и то, что происходит на самом деле, редко совпадает.

Ба, да она философствует!

— А его супруга дома?

— Дома. Пытается сделать из одного праха другой прах. — Видя, что Стелла её не понимает, женщина пояснила: — Она помогает кухарке с обедом. А Вы, наверное, и есть та самая приглашённая? Что ж, проходите, усаживайтесь.

Маленькая гостиная была заставлена милыми бесполезными вещичками, изящными, но дешёвыми. На большой малиновой софе, композиционном центре всей комнаты, лежали две кошки: одна вальяжно растянулась во всю длину гибкого тельца, другая скромно свернулась клубком. Женщина с любовью склонилась над ними и произвела какие-то манипуляции с бархатистой шёрсткой.

— Что же Вы стоите? — обернулась она к принцессе. — Присаживайтесь, в ногах правды нет. Хотя, если честно, сеньора, её нигде нет. И справедливости нет. Я ведь была красивая, сеньора, мужчины неделями стояли по ночам под моими окнами. А я… До чего глупая была, что и вспоминать больно! Я ведь жила и думала: всё впереди, всё будет длиться вечно — а ведь ничего вечного-то и нет. Так-то, сеньора!

Взяв на руки одну из кошек, женщина вышла вон.

— Типичная старая дева! — подумала Стелла.

Старая дева с кошками, не верящая ни в жизнь, ни в вечность, ни в любовь, — и каждое утро пудрящаяся и душащаяся туалетной водой. Наверное, она всё ещё надеется выйти замуж, а эти философствования — всего лишь попытка выделиться из унылой толпы сплетниц и дешёвых модниц.

— Здравствуйте, мы не ждали Вас так рано. — В гостиную вошла жена доктора, тоже маленькая, щупленькая, с добродушной улыбкой на пухлых губах. Сразу видно, она следит за собой: приталенное платье, аккуратно подстриженные ногти, свежий цвет лица.

— Простите, я не хотела Вам мешать… — Стелла смущённо поднялась ей навстречу.

— Ничего страшного. Эллина прекрасно обо всём позаботится.

— Эллина?

— Моя незамужняя сестра. Она открыла Вам дверь. Не обращайте на неё внимания, — доверительным шёпотом посоветовала докторша, — Эллина у нас со странностями…

К счастью, узнать во всех подробностях о её чудачествах принцесса не успела: вернулся доктор. Перешли в столовую. Подали обед. Завязался разговор.

Сеньор Ареадо три года назад был в Броуди и, узнав, что принцесса проездом оттуда, засыпал её вопросами. Ему хотелось знать, что изменилось в столице, видела ли она Их величеств и тому подобное. Стелла терпеливо отвечала, краем глаза следя за Эллиной. Та сидела, вперив отсутствующий взгляд в тарелку, и как будто не вслушивалась в их разговор. Оживилась она лишь однажды, когда заговорили о пышном выезде Их величеств.

— Бесполезная трата времени и денег, — фыркнула Эллина. — С таким же успехом они могли ходить пешком. Хотя, и это, пожалуй, лишне.

— Почему же, Эллина? — удивлённо спросила докторша.

— Да потому, что когда они умрут, их забудут на следующий же день, а кареты стоят денег. Прогулки пешком бесполезны для них по другой причине — от них ни народу, ни королевам не будет пользы, только ноги устанут.

— А что же, по-твоему, полезно? — поинтересовался доктор.

— Думать о том, что сделать, чтобы от тебя что-то осталось. Если бы хоть что-нибудь осталось…

— Ты сегодня не в настроении, сестра, — мягко заметила докторша, стараясь замять тему. Но её благородные усилия не завершились успехом.

— Вы всегда принуждаете меня молчать, чтобы я ненароком не сказала правды. — Эллина отодвинула тарелку и, привстав, оперлась руками о стол. — Вы хотите, чтобы я молчала, не говорила, что нет ничего вечного; что юность, счастье, красота увянут, исчезнут, не оставив и следа; что города занесёт песком, что буквы в книгах потускнеют от времени; что желаемое, видимое и действительное никогда не совпадают…

— Прекрати, Эллина, и сядь на место, — оборвал её сеньор Ареадо. — Твой пессимизм давно всем надоел.

— По крайней мере, он разумен! В отличие от твоего оптимизма. Я не позволю себе обмануться твоими сказками о счастье!

— Мои убеждения кардинальным образом расходятся с убеждениями Эллины, — объяснил Стелле доктор. — Я полагаю, что нужно радоваться каждому проявлению жизни, каждому прожитому дню.

— Как же, радоваться! — рассмеялась Эллина. — Эгбиш Гарр, этот талантливый молодой человек, которого вы все так превозносили, тоже радовался каждому рассвету, считал себя счастливым, а потом взял и умер. И только попробуйте сказать, что он оптимизм ему помог!

Не выдержав, милая "пушистая" докторша дёрнула сестру за рукав и прошипела:

— Замолчи сейчас же!

Больше Эллина не произнесла ни слова. Она углубилась в себя, машинально поглаживая рукой трущуюся об ноги кошку.

Стелла вернулась в дом Гариэты поздно вечером, когда окна светлыми прямоугольниками отпечатывались на дороге. В голове вертелась весёлая песенка докторши: та давала уроки пения местным детишкам.

Доктор и его жена — милые люди, радушные хозяева… Она не жалела о том, что пришла к ним обедать.

Открыл принцессе Леональ, один из сыновей Гариэты. Он был младшим в дружном семействе сестры трактирщика; старший пару лет назад женился и переехал в Британ, заведя там собственное дело. Его жена, полная, румяная, мать обворожительного розовощёкого младенца, гостила у свекрови в Дангре, по её словам, переживая очередной приступ одиночества, вызванный отъездом мужа. Стелла её почти не видела, только слышала по утрам визгливый смех. Где она пропадала целыми днями — загадка, может быть, там же, где Гариэта. Должны же откуда-то в этом доме браться деньги? Ведь насколько успела понять принцесса, сестра в денежном отношении не зависела от брата-трактирщика.

— Добрый вечер, сеньора, — приветствовал ее Леональ. Милый, весёлый парень.

— Добрый вечер, Леональ. Найдётся для меня стакан молока?

— Для Вас — всё, что угодно!

Стелла расплылась в улыбке. Он старался быть с ней любезным, даже слишком любезным. Вот и сейчас — стоило ли со всех ног бежать за молоком?

Они сидели на кухне: принцесса пила молоко со сдобной булочкой, а Леональ смотрел на неё.

— Я слышал, Вы уезжаете…

— Да, завтра. В Дангре мне делать нечего.

— А куда Вы едете?

— Не знаю, ещё не решила. Может, заеду посмотреть на пустыню Одок — это ведь главная местная достопримечательность?