Элейн Каннингем - Дочь Дроу Страница 7

Шакти сжала магический трезубец — любимое оружие семьи Ханзрин — и с угрюмым кивком покорилась судьбе. До чего дошло: благородные должны воевать с собственными рабами.

Тотчас же в дверь заскреблись, похоже гоблины царапались о камень своими маленькими когтистыми пальцами. Принцы Ханзрин встали по бокам своей сестры, подняв еще не покрывавшееся кровью оружие. Однако Шакти не собиралась дожидаться маленьких тварей. Мысль о бегстве ей и в голову не приходила. За стадом ротов надо ухаживать, и именно это она собиралась делать. Так что Шакти направила трезубец на дверь. Держа оружие у бедра, она прикрыла глаза свободной рукой. С зубцов сорвались три линии белого пламени, тяжелая каменная плита с грохотом рухнула наружу, взорвавшись дождем осколков.

На несколько мгновений мир превратился в ослепляющий свет, вопли боли и дым, наполненный запахом паленой плоти. Затем выжившие гоблины пришли в себя и атаковали. С полдюжины их влетели в комнату, размахивая грубым оружием из костей и рогов ротов, связанных вместе сухожилиями.

Младший брат Шакти шагнул вперед, выставив трезубец. Он насадил на него ближайшего гоблина, и швырнул его через плечо, как пучок соломы. Раненый с воем и визгом вылетел из окна. Раздался долгий, угасающий вой гоблина, летчщего к светящимся существам, поджидающим внизу. Дикие ухмылки искривили лица братьев, кинувшихся на гоблинов; трезубцы мелькали, собирая кровавый урожай.

Шакти отошла назад, позволяя мальчикам поразвлечься. Когда с первой волной было покончено, она ступила в разбитый дверной проем, встречая следующую. Высокая желтокожая самка показалась первой. Высоко держа костяной кинжал, гоблин кинулась на поджидавшую дроу. Шакти хладнокровно уклонилась от удара, и ткнула трезубцем, пробив поднятую руку.

По слову молодой жрицы, магическая молния зажглась на остриях, и ударила в тело гоблина. Первый же разряд превратил яростную гримасу раба в почти комичное выражение удивления. Волосы на ее голове стали и зашевелились как змеи медузы, тело содрогнулось в конвульсиях. Молния била вновь и вновь, и как бы не вопила гоблин, она не могла освободиться от трезубца Шакти. Другой гоблин схватил попавшую в ловушку руку самки — чтобы освободить ее, или чтобы завладеть ее оружием, неизвестно — и его тоже захватил поток убийственной энергии. Еще двое гоблинов, пытавшихся проскользнуть в комнату мимо вопящей пары тоже попались в жестокие магические сети.

Шакти удерживала трезубец и заклинание с отработанной легкостью. Несколько гоблинов все же проскочили сквозь барьер трещащей энергии и обожженной плоти. С ними мгновенно разобрались братья, отправившие и их в гости к подводным обитателям.

Наконец, гоблины перестали появляться. Шакти высвободила трезубец из обугленного тела первой жертвы. Цепочка гоблинов свалилась в дымящуюся кучу. Дроу прошла по их телам к двери, держа свое все еще светящееся оружие перед собой как копье.

Немногие гоблины — как же их мало! — оставались, прячась и медленно отступая прочь. Ярость полыхнула в сердце Шакти, разглядывавшей презираемого врага, и только с трудом она удержалась от нового удара. Гоблины были тощими и изможденными, выглядя не лучше чем скот. Практичная натура дроу признавала, что у рабов просто не было другого выхода кроме бунта. Но когда Шакти заговорила, словами ее управляла суровая необходимость, а не сочувствие.

«Совершенно очевидно», начала Шакти холодным размеренным тоном, «что рабов для ухода за стадом не хватает. А чего вы добились этой глупой атакой? Насколько тяжелее придется вам работать теперь, когда вы так глупо истощили свою численность? Но знайте: стадо прежде всего, и все вы сейчас же вернетесь к работе. Новые рабы будут приобретены, всем беременным женщинам будет предоставлена дополнительная пища и отдых; а пока, что вы будете соблюдать строгое расписание работ». Она со значением качнула трезубцем. «Идите».

Выжившие повернулись и побежали. Жрица повернулась к братьям. Их глаза возбужденно блестели после первой в их жизни битвы. Она знала, как заставить эти искры гореть еще ярче.

«Патруль солдат с Тир Бреч должен был остановить это маленькое восстание прежде, чем дошло до такого. Если кто-то из них еще жив, исправьте эту ошибку. Ты, Базхерд. Возьми мой трезубец, и возглавь охоту».

Молодой мужчина бросился вперед, принимая могучее магическое оружие. Отдавая его, Шакти улыбнулась. Любой удар по Академии радовал ее. В общем-то, против Тир Бреч она ничего не имела, и обычно считала, что академии делают благое дело тренируя воинов и магов. Но благородных женщин посылали в жреческую школу, и ненависть Шакти к своей доли была глубока и неумолима. О, она станет жрицей, таков был путь к власти в Мензоберранзане. Но если только появится другой путь, Шакти Ханзрин первой примет его.

В назначенный час все маги Мензоберранзана, достойные так называться укрылись по потайным уголкам, отвечая на необычное приглашение. Один за другим, каждый доставал сосуд с символом Дома Баэнре, ломал печать и наблюдал, как выплывающий туман сгущается в мерцающий портал. И, один за другим, маги дроу входили в эти магические двери. Все появлялись в одном и том же большом, богато убранном зале, возможно где-то в Мензоберранзане, возможно на каком-то удаленном плане. Наверняка маги знали лишь, что это зал для аудиенций Громфа Баэнре, и у них не было особого выбора, кроме как прийти. Даже Дом Ксорларрин, знаменитый мощью своих волшебников, присутствовал здесь в полной силе. Семь магов Ксорларрин преподавали в Сорцере, школе магии и все семь неуютно ерзали на предоставленных им роскошных креслах.

Ожидая архимага города, волшебники разглядывали своих коллег с настороженным интересом. Некоторые не видели друг друга с поры обучения в Сорцере, поскольку маги берегли свои секреты служа власти и престижу своих домов. Статус это все, даже среди городских магов. Блестящие знаки домов присутствовали в большом количестве, а те, чье происхождение не давало им права на подобную демонстрацию, удовлетворялись зачарованными драгоценностями. Сотни камней сверкали в тусклом свете зала, их цвета отражались в черных складках плащей пивафви, которые носили все. Некоторых магов сопровождали приживалы: гигантские пауки, летучие мыши, измененные магией животные, даже импы и прочие существа Бездны. Большая комната быстро заполнялась, но тишина казалось становится все глубже с каждым магом вступившим в зал.

Когда было занято последнее кресло, Громф Баэнре выступил из пустоты в центр зала. Как обычно, на нем был великолепный плащ архимага, пивафви со множеством карманов, по слухам содержащий больше магических вещей и оружия, чем большинство магов дроу видели за всю жизнь. Два магических жезла открыто висели на поясе, и никто не сомневался, что куда больше их было спрятано. Однако самым могущественным оружием Громфа были его прекрасные ухоженные ладони — столь гибкие в плетении смертоносных заклятий — и гениальный разум, вознесший его на вершины могущества… и обрекший его на жизнь полную неудовлетворенности. Во многих других культурах подобный ему стал бы королем. Из всех магов Мензоберранзана, только у Громфа была власть созвать подобное сборище.