Киллер: Убийца Магов - Макс Верховецкий Страница 7

Наручники впились в запястья Кая так сильно, что кожа под ними побелела, а потом начала синеть. Холодный метал на руках стал отдельной пыткой. Каждый раз, когда он пытался пошевелиться, наручники впивались еще глубже, вызывая резкую боль, которая расходилась по рукам волнами.

— Ну что, будешь молчать? — хрипло спросил короткостриженый, затягиваясь сигаретой.

Кай не ответил. Уже рассказал все, что видел. Полицейский вздохнул, взял полупустую бутылку с водой — и резко ударил по растопыренным пальцам. Боль, острая и жгучая, пронзила мозг. Зубы сжались до хруста. На глазах навернулись слезы. Резкая, неприятная, противная боль. Но это было только начало. Жесткие ребра бутылки врезались в фаланги снова и снова, пока кожа не покраснела, оставляя кровавые подтеки. Кулак врезался в солнечное сплетение — тело согнулось в судороге, но наручники дернули руки назад, выворачивая плечи. Далее удар бутылкой с размаху по голени, заставив мышцу сжаться в болезненном спазме. Пальцы онемели, но Кай молчал, стиснув зубы до боли в челюстях. Агония даже притупляла ад в голове, спровоцированный бурными мыслями и смятением. Пластик скользнул вдоль ребер, вдавливая твердую крышку в бок, между пятым и шестым, потом резко ударил по почкам — волна тошноты накатила вместе с пронзительной болью. Кто-то методично сдавливал горло, мягко, практически нежно, чтобы не оставлять на шеи следов, перекрывая кислород ровно настолько, чтобы в глазах поплыли черные пятна, прежде чем отпустить.

(Пояснение: стандартная практика "допросов". Бутылка — чтобы не оставлять следов. Кая пытали с полчаса такими методами: отбивали кончики пальцев, солнечное сплетение, голова, затылок — больно, но не смертельно. Иногда, если совсем кто упрется, пускали в ход магию — но редко. Слишком заметно.)

— Уже полчаса молчит. Может, не он? — пробурчал второй, почесывая щетину. — Я совсем не хочу разгребать бумажки с делом о мертвой девчонке.

— Да какой из него убийца? — засмеялся первый, зыркая маленькими глазами. — Пустышка, даже магии в нем нет. Но кого-то же надо обвинить? Дело ведь тупиковое, сплошная запара... Капитан, — обернулся к толстяку, — сколько ему еще терпеть?

— Не спеши, — капитан облизнул губы, глаза блестели. — Пусть посидит. Может, еще пару дел на него спишем — для статистики.

Лысый кивнул, сжал кулаки, после разжал и выставил руки перед собою в полусогнутом состоянии, — между указательными пальцами сверкнула искра, после маленькая молния.

— Тогда по-плохому. Посмотрим, как быстро заговорит.

Кай смотрел сквозь них. "Разве они должны были помогать? Разве не их дело — ловить преступников?" Мир окончательно рухнул. Лица палачей врезались в память. Он запоминал их, пока ненависть к ним росла. "Вы первые..." - проносились мысли в голове, - "Я вас найду, из-под земли достану..." - эти угрозы проносились в голове от безысходности. Мысленно он обвинял этих троих в бездействие, слушал как они смеются над ним. Как им все равно на произошедшее, будто не жизнь человека забрали, а просто... Просто безразличие, просто гниль. Они буквально смеялись ему в лицо.

Когда пальцы одного из них уже практически прикоснулись к его вискам, он сжался, готовясь вытерпеть еще один прилив боли. Еще мгновение и по всему телу пройдет острое, неприятное ощущение, но, в этот момент, явилось спасение...

Дверь распахнулась. На пороге стоял другой полицейский с недовольным лицом, он даже не стал заходить.

— Всё, заканчивайте. Парня отпускают. — с полным безразличием к происходящему, прозвучал незнакомый голос.

Пытавший наклонился, придвинулся к уху как можно ближе, после прозвучали его слова, шёпотом:

— Сегодня повезло тебе, мразь... — и щелкнул наручниками.

Когда Кая выводили, пока он потирал руки на раздраженной коже от наручников, он мельком увидел за зеркалом наблюдающих: несколько полицейских в форме и одного в черном костюме — белая рубашка, галстук. Лица не разглядел. После дверь захлопнулась прям перед ним.

На выходе из полицейского участка Кая встретил дядя Рич. Он смог доказать непричастность парня, акцентируя внимание на том, что на месте преступления были найдены следы маны неизвестных, а Кай вовсе не имел способностей. Да и там, честно говоря, все и всё прекрасно понимали, ведь даже обвинений против парня не было выдвинуто никаких. Будучи подкованным в подобных делах, дядя с легкостью вытащил своего племянника.

Встретив Кая, мужчина крепко обнял паренька. Он и представить не мог, через что тому пришлось пройти. Дяде было очень жаль, что пареньку снова приходится проходить через все это.— Ты как, нормально? С тобой хорошо обращались? — спросил он с волнением в голосе.— Они пытались выбить из меня признание… — сухо ответил Кай.Взгляд Рича превратился из жалостливого в серьезный, наполненный гневом. Он молча проводил парня в машину. Сев за руль, они какое-то время ехали молча. Потом дядя не выдержал:— Вот ублюдки! — нервно высказался он, — Я их засужу! Кай, тебе нужно рассказать мне все, потом пойдем в суд…— Не надо, дядя, — остановил парень негодование, — Я не хочу. Давай просто приедем домой.

Рич немного удивился, но не стал настаивать. Ему было тяжело смотреть на племянника, он хотел подобрать слова, но и лишний раз докучать Каю не собирался. Ему и так было нелегко:— Может, ты хочешь поговорить о случившемся? — Рич и так все знал, когда поговорил со следователем, но он хотел дать Каю возможность выговориться.— Нет… — кратко прозвучал ответ.

Так они молча и добрались до дома. Кай сразу же ушел к себе в комнату, закрыв дверь на замок. Накопленная агрессия не давала ему покоя, он сначала просто ходил по кругу, потом, от злости, начал крушить все вокруг. Первой в стену полетела приставка, разбившись в хлам, потом и телевизор попал под горячую руку, дальше пошла настольная лампа. Дело дошло до любимых комиксов и книг, все из стеллажей, полок и ящиков, все рисунки Кая стали превращаться в груду разорванной бумаги. Он пытался выплеснуть свою злость на все, что видел, но это едва ли ему помогало.

В итоге он, запыхавшись, лежал на диване и просто смотрел в потолок. У него больше не было ни слез, ни боли, лишь злость заполняла душу. В какой-то момент мысли