Граница дозволенного - Дмитрий Гартвиг Страница 7

Обменявшись со мной ещё парочкой ничего не значащих фраз, Эдвин покинул меня, сославшись на позднее время и необходимость напоследок прогнать Кэтрин «на предмет усвоения материала». Напоследок лишь пододвинул ближе к кровати стол со свечой, чтобы мне было удобнее читать. Я же погрузился в книгу.

Язык у генерала, как оказалось, был неплохо подвешен. По крайней мере, если действительно писал он, а не какой-нибудь челядинец. Плюс ко всему, покойный господин Люнд действительно радел за дело революции, потому что иначе никак нельзя объяснить тот факт, что книгу он начал с подробного описания того кризиса, что царил в Лирране до революции. От генерала, особенно старой закалки, ждёшь рассказов о лихих кавалерийских атаках, максимум — описания общих стратегий его кампаний. Но никак не подробного и обстоятельного экономического обзора ситуации в обнищавшей за какие-то пару лет стране.

Конечно, не обошлось без памфлетистики. Король, например, у господина Люнда разве что детей на завтрак не ел, оставаясь при этом бездарем, белоручкой, идиотом и, цитирую, «плодом кровосмесительной связи». Нет, конечно, о покойном монархе мало кто отзывался хорошо, даже те его венценосные собраться, что после революции отправляли в Лиррану карательные корпуса. Но, как мне кажется, в критике генерал перегнул палку. А в целом книга была более чем неплоха. Мне, как человеку, не интересовавшемуся особо темой новоявленного церковного раскола, были интересны подробности про Марка Грубера, поднявшего народ на бунт против Церкви, и реакция на это остальной страны.

Я дошёл примерно до описания боёв за Чёрную переправу, когда свеча на столике в последний раз пыхнула чёрной копотью и, утопив огонёк в расплавившемся воске, погасла окончательно. Устало вздохнув, я перевёл глаза на окно. От сероватого вечера не осталось и следа, его место давным-давно заняла глубокая ночь, украсившая небосвод россыпью белых пятен. Несмотря на белый мазок лунного света, который пробивался сквозь тонкие шторы, читать дальше было невозможно. Я с сожалением захлопнул книгу и отложил трактат. Через пару минут, сам не заметив накатившей усталости, я уже спал богатырским сном.

Так проходили дни. Несмотря на первоначальный прилив сил, который едва не привёл в конечном итоге к обмороку, приступы тошноты периодически накатывали на меня, а потому большую часть дня я проводил в постели, перечитывая библиотеку генерала. Маг чаще всего пропадал где-то в городе, но в свободное время он обязательно заглядывал ко мне, и мы с ним часами обсуждали прочитанное. Эдвин оказался (кто бы, впрочем, сомневался) достаточно эрудированным человеком и к тому же невероятно опытным.

Изредка ко мне заглядывала хозяйка, рассыпаясь в благодарностях за спасение города и принося еду собственного или же служеского приготовления, но всегда неизменно вкусную. Один раз даже заглянула до того избегавшая со мной общения Кэт. Попросила показать руну защиты, на что я, удивившись просьбе, дал согласие… А затем получил выволочку от Эдвина за вмешательство в процесс обучения:

— Мастер Летт, я не учу вас охоте на сорд и вурдалаков, — сурово сдвинув брови на переносицу выговаривал он мне, словно нашкодившему школяру. — И в отместку прошу не влезать в ту сферу деятельность, в которой вы не являетесь экспертом. Мастер Летт, ну это подумать только, это же азбучные истины. Руны, сиречь глифы — являются материально-символьной привязкой потоков арканы. Это же букварь! Они существуют для людей с недостаточным даром для упрощения им манипуляций с магической энергией. А магам, особенно ученикам, ими пользоваться недозволительно. Опытным чародеям это просто незачем, а только начинающим свой путь — губительно! Ведь так они будут полагаться именно на руны, а не на свои собственные силы…

Пришлось заверить его, что больше такого не повторится.

К концу недели неожиданно нагрянул маршал.

Грохот его солдатских сапожищ и громкий командный голос я услышал ещё с улицы, когда он с силой, достойной лучшего применения, заколошматил во входную дверь. Испуганной хозяйке ничего не оставалось, кроме как отпереть и тут же посторониться, потому что мой спаситель «желал немедленно увидеть хворого героя». Эдвин с ученицей отлучились куда-то по своим делам, а потому противостоять вояке было некому.

Он ворвался в мою комнату, рывком распахнув дверь, словно намеревался тут же заполонить всё помещение своим зычным басом. Но когда я поднял на него глаза, оторвавшись от книги, Старик тут же стушевался.

Он был всё тем же. Громилой в своих излюбленных доспехах с наголо обритой головой и лихо подкрученными усами. Только морщин на лбу добавилось.

Что немудрено.

— Господин арканолог, — как-то хрипя выдавил он из себя, — рад, что вы живы…

— С вами умрёшь, — улыбнулся я в ответ. — У капитана Расселя уже достаточно наумирались, так ведь?

Лицо маршала тут же растянулось в довольном, но беззубом оскале.

— Ха, запомнил, запомнил чертяка! — грохнул он, бросаясь обнимать меня и едва не сломав при этом рёбра. — Я же говорил, говорил, что вытащу!

— Вытащил, Старик, вытащил, — весело ответил я ему, замечая краем глаза, как в комнату следом за маршалом проскользнул незнакомец.

Это был абсолютно непритязательного вида мужчина с серым, невыразительным лицом. Даже если бы я вглядывался в него часа три к ряду, я бы всё равно позже не узнал его на улице. Настолько оно было никакое, полностью растворявшееся на фоне остальной комнаты. Он был одет, несмотря на декабрь, в длинный плащ до пола, столь же неприметный, как и его хозяин.

Оружия незнакомец не носил.

— А… — несколько смутился маршал, когда заметил направление моего взгляда. — Да, Рейн, позволь представить. Это — господин Барт, прибыл из самого Ангонала, чтобы помочь мне утрясти вопросы, которые возникли после твоего, ха, выступления.

— Можно просто Барт, — спокойным голосом дополнил тот маршала. — Господин Летт, от имени свободного народа Лирраны хочу поблагодарить вас за спасение города. Как только господин Рассель доложил о случившемся, я немедленно прибыл в Остолье, чтобы лично купировать инцидент. Дело в том, что вы, сами того не желая, помогли выявить некоторые… хм, недостатки в работе местных властей. Уверяю вас, что граждане Лирраны в целом и жители Остолья в частности, не имеют никаких претензий как к вашей персоне, так и к проделанной работе.

Я недоумённо посмотрел на Барта.

— А разве эти претензии были?

Маршал стыдливо кашлянул.

— Ну так-то, если по существу…

Однако Барт тут же перебил его.

— Если говорить начистоту, то ваши действия по спасению города не понравились местному магу, некому гражданину Громвелю. Как я понимаю, вы с данной персоной были знакомы?

Я кивнул.

— Имел такое