Александр Бушков - Алый, как снег Страница 69

Сильный рывок вздернул его на ноги, Сварог почувствовал затылком влажный нос, шею сдавил натянувшийся ворот камзола, его потянуло вперед, и Сварог понял, что это Акбар, ухватив его зубами за воротник сзади, волокет к двери так, что каблуки чертят по земле.

Перед глазами все качалось и плыло, но он все же увидел Яну — с белым, как стена, лицом она торопливо посторонилась, Акбар проволок его через «стакан», затащил в тронный зал, опустил осторожно, как только мог, но Сварог все равно слегка приложился затылком, не чувствуя боли.

Бросил взгляд на левую руку и отвернулся — то еще зрелище… И тут же над ним склонилась Яна, вскрикнула:

— Лежи спокойно!

— Лежу, — еле выговорил Сварог. — Лежу, помирать буду потихонечку…

— Я тебе умру! Нашел от чего… Сейчас…

Она что-то делала руками, и Сварога с ног до головы окутало приятное тепло, левую руку словно охватил плотно невидимым панцирь, но от этого стало только легче. Золотистые, пушистые на вид огоньки заплясали над ним, заволакивая все вокруг, он не понимал, галлюцинация это или что-то другое. В этом завораживающем танце вдруг появилось лицо Яны, ничуть не похожее на видение, и Сварог, ощущая, как отползает от сердца ледяная лапка, услышал:

— Где все?

— Там, — ответил он, чувствуя, как по лицу ползут слезы. — Все — там…

И с превеликим облегчением провалился в беспамятство.

«Городу и миру!

Герцог Аулих, Генерал гвардии королевства Ронеро, со скорбью извещает: позавчера в Полуденном Каталауне, на больших маневрах „Серебряное копье“ при катастрофе военного самолета погибли гвардейцы Королевской гран-алы „Странная Компания“:

Мара Первая, королева Сегура и Дике.

Бони Первый, король королей Вольных Маноров.

Леверлин, граф Грелор.

Шег, барон Шедарис.

Чари, графиня Лендор.

Паколет, маркиз Гранау, владетель Вольных Маноров.

Память и честь!»

«Это тоже итог», — подумал Сварог, не поднимая глаз от пахнущей еще типографской краской страницы «Гвардейского вестника». Некролог в самой престижной военной газете, пусть и насквозь лживый. Многие из тех, кого он знал по прежней жизни, по службе, не получили и этого — потому что там, где они погибли, их словно бы и не было никогда…

Поднял голову:

— Интагар?

Интагар с готовностью встал, хотя мог и остаться сидеть:

— В ущелье уже есть разбившийся и сгоревший самолет, ваше величество. И свидетели падения есть, разумеется, все ограничено узким кругом особо доверенных людей. Те, кому поручены похороны, ничего не подозревают, как и все прочие. Эскадры Морской Лиги вышли к Сегуру и Дике. Адмирал Амонд заверяет, что они обеспечат полную безопасность островов. Третья эскадра крейсирует у полуночи от полуострова Тайри — если лоранцы попытаются что-то предпринять, их перехватят уже в открытом море.

Что ж, пусть идет, как идет… Не стоило расхолаживать адмирала Амонда, представления не имевшего, что на свете живет маркиз Оклер, помимо прочего, еще сегурский дворянин, как его юная супруга. К чему маркиз относится крайне серьезно. Сварог вспомнил его злое и решительное лицо, когда маркиз говорил:

— Я приказал вывести в море четыре эскадры «Ящеров». Если лоранцы дернутся, я их буду топить к чертовой матери, и плевать мне на последствия…

«Да не будет никаких последствий, — подумал тогда Сварог. — Замну, слово чести…»

— Маноры?

— Туда отправлены чиновники Канцелярии Покровителя Вольных Маноров, — сказал Интагар. — Маршал Гарайла докладывает, что туда двинулись два конных полка. Любые сюрпризы исключены. Ваше величество… я посовещался с начальником дворцовой стражи и министром двора… Вы простите мне самовольство? Я дерзнул вашим именем на несколько дней закрыть дворец для посещений придворными. У всех ворот — гланские гвардейцы.

— Правильно сделали, — сказал Сварог.

Вот уж кого он хотел бы видеть в последнюю очередь — так это толпу придворной шушеры с фальшивой скорбью на лицах, пользующуюся любым предлогом, чтобы лишний раз оказаться на глазах короля…

— Что-нибудь еще?

— Я поставил людей у комнат маркизы Томи. Не пропустят ни единой живой души, кроме, разумеется, вас и… баронессы Вальдор (под этим именем в Латеранском дворце и знали Яну).

— Тоже правильно, — сказал Сварог.

Он был там час назад. Томи уже не плакала — лежала, отвернувшись к стене, глухая и слепая ко всему окружающему. Ей впервые довелось терять, а это особенно тяжело — впервые. Правда, и потом не легче…

— Баронесса?

— Просила передать вам, что улетает в Каталаун. За какими-то бабками. Я так предполагаю, для маркизы Томи…

«И это правильно, — подумал Сварог. — Глядишь, и поможет малость — таковы уж каталаунские бабки…»

Интагар сказал негромко:

— Неотложных дел, требовавших бы вашего участия или вмешательства, нет. Вы всегда разрешали мне откровенность… Вам следовало бы отдохнуть, ваше величество. Ваш вид…

Сварог и сам знал, как он выглядит — лицо исхудавшее, изможденное, словно он голодал недели две. Яна вытащила его не в самую последнюю минуту (по крайней мере, она так говорила) — но лечение Древним Ветром оставляет следы, и с этим ничего не поделать.

— Отдохну, — сказал Сварог. — Непременно…

Он встал из-за стола, подошел к высокому окну Большого кабинета и, заложив руки за спину, смотрел вдаль. На шпиле Янтарной башни, самого высокого из дворцовых строений, хелльстадский флаг увит белыми лентами. Но не приспущен, конечно — традиции незыблемы, королевские знамена приспускают до половины исключительно в случае смерти члена династии. Это в Сегуре и тринадцати Вольных Манорах флаги приспущены до половины…

В ушах у него звучала «Пляска смертей», старинный марш, под который принято хоронить военных.

Гроб на лафет! Он ушел в лихой поход…Гроб на лафет! Пушка медленно ползет.Гроб на лафет! Все мы ляжем тут костьми.Гроб на лафет! И барабан — греми!

Что добавляло тоски — перед ним встал вопрос, на который, Сварог всерьез подозревал, ему никогда так и не удастся найти ответа. Как соотнести со всем происшедшим то, что они не погибли в бою, а стали жертвами затеянной безумцем игры? Умаляет это хоть что-то или — нисколечко? Он даже не пытался искать ответ, знал, что и впереди не будет…

— Ваше величество… — осторожно сказал Интагар. — Выходит, от монашека была польза?